— Дарус, — сказала Скара. — Дарус!
— Что?
— Девчонка. Нам нужно местоположение.
— Ах, да. Не стоит слишком увлекаться. — Он схватил Джакса за подбородок и тот почувствовал, как магия пронеслась сквозь него, борясь с болью, как вода с огнем, пока от нее не осталось только воспоминание. Боли больше не было. — Уже готов говорить?
Джакс кивнул, когда мир закружился вокруг него.
— Хорошо, — сказал Дарус. — Итак, где принцесса?
Джакс что-то прошептал, но слова заглушил пузырь крови.
Дарус наклонился ближе:
— Где принцесса?
— Пошел... ты... нахуй.
— Так не пойдет. Так вообще не пойдет, — сказал Дарус. — С тех пор, как мы завоевали вашу жалкую страну, я допросил бесчисленное количество Шулка. В одну минуту они полны энергии и решимости, а в следующую становятся плачущим, булькающим, умоляющим месивом. И знаешь что?
— Что?
— Самый счастливый миг — когда они ломаются. Тот момент, когда их мужество исчезает и становится слишком очевидной безнадежность их положения.
Джакс закашлялся кровью, попытался открыть глаза. Он хотел сказать что-нибудь, чтобы показать, что слова этого человека были ложью, но у него не было сил. Он держался за свой рассудок кончиками пальцев.
Дарус наклонился еще ближе, чтобы прошептать Джаксу на ухо:
— Знаешь, моя сила лечит не только порезы и царапины. Ты бы хотел, чтобы тебе вернули руку?
Джакс попытался отдернуть голову, борясь с путами.
— Позволь мне показать тебе, — пропел Дарус.
Магия запульсировала, сильнее, яростнее, чем раньше. Она прокатывалась по телу Джакса, волна за волной, разбиваясь об обрубок его руки. Раскаленная добела. Осколки, иглы и лезвия боли. Страшной боли. Безжалостной. Беспощадной. Он чувствовал, как это работает, чувствовал, как что-то растет. Джакс не хотел смотреть, но Дарус повернул его голову, открыв глаза Джакса пальцами.
Культя двигалась с каждым толчком, обретая очертания, обретая форму. Кости выступали сквозь кожу, вены и артерии медленно прокладывали себе путь, преследуемые кровью и плотью. У Джакса не было слов. Только боль, только ужас. Это было чудовищно, мерзко, но оно все равно росло. Боль разрывала Джакса на части. Магия сожгла саму его душу. Он молился, чтобы Синь забрала его, надеялся, что его сердце разорвется от напряжения, умолял ее положить всему этому конец, но его Боги не имели власти в этой комнате.
Рука росла. Рука младенца, мягкая и пухленькая. Затем рука ребенка. Она становилась старше на год каждую секунду, обретая форму, набирая длину. Вылезали волоски и развивались мышцы. Изгибаясь, поворачиваясь. Пальцы подергивались при каждом спазме боли, сотрясавшем его тело. При каждом ударе пульса.
Дарус отпустил его. Джакс, совершенно обезумевший от боли, сначала этого не понял. Затем его крики замерли в пересохшем горле, и он в ужасе уставился на свою новую руку. Она двигалась, когда он этого хотел, пальцы повиновались его командам. Какую бы боль он ни перенес, он снова был цел. Мужчина. Он мог бы рассмеяться сквозь слезы, почувствовать небольшой прилив радости в этом страдании.
— Итак, где мы найдем Зорику? — спросил Дарус.
Джакс посмотрел на него с гневом и ненавистью. Он пережил боль и агонию и в итоге получил свою руку обратно. Даже если он умрет в этой комнате, он победил.
— Пошел ты нахуй, — выплюнул он.
Дарус повернулся к сестре:
— Подержи руку.
— С удовольствием, — ответила Скара.
— Нет! — закричал Джакс. Он крепко прижал руку к своему телу, изо всех сил стараясь сохранить ее в целости, когда Избранная схватила ее и заставила вытянуться через стол. Рука все еще была слабой и недоразвитой — не ровня рукам Скары. Она выпрямила ее, прижала к столу. Дарус взмахнул мясницким ножом.
— Пожалуйста, нет, — взмолился Джакс.
Дарус рубанул вниз, через бицепс.
— Верхняя кость руки совсем не похожа на бедренную кость, — сказал он, работая. — Гораздо легче разрезать. — Он снова рубанул по руке. — Не очень-то легко, конечно — просто легче.
Джакс орал, визжал и проклинал.
Потребовалось еще три попытки, прежде чем нож вонзился в деревянный стол.
Еще больше крови. Еще больше боли.
Дарус поднял руку.
— Жаль терять ее так скоро. — Он отбросил руку в угол. — Начнем сначала?
Кровь хлынула из раны, заливая пол, стол, Джакса. Ее было так много, но все, что Джакс мог делать, это смотреть на отрубленную руку в углу. Она вернулась к нему. Он был целым. И теперь она снова исчезла. И боль... боль… Он крепко зажмурил глаза, пытаясь проглотить агонию, но она была подобна пожирающему его огню. Это было невозможно сдержать.