— Куда направляется Зорика? — спросил Дарус.
Джакс почувствовал, как тьма зовет, царапая края его зрения, когда пламя начало угасать. Все было кончено. Его тело достаточно пострадало. Время присоединиться к сыну, жене, друзьям.
— Мы мертвые... — прохрипел он.
— О нет, это не так, — сказал Дарус, сжимая череп Джакса и вливая свою силу в шулка. Джакс боролся с этим, брыкаясь и крича, пытаясь разорвать хватку монстра, но с таким же успехом он мог пытаться остановить движение солнца. Он чувствовал, как раны заживают, затягиваются, кровь вновь наполняет его вены, темнота отступает. Он резко открыл глаза и увидел, что Дарус пристально смотрит на него:
— Добро пожаловать обратно, мой друг. Все еще чувствуешь себя храбрым?
— Ты абсолютное зло, — сказал Джакс.
— Сказала корова мяснику. — Дарус взял Джакса за новую руку.
Рано или поздно все ломаются.
После того, как Дарус отрубил ему руку в третий раз и отрастил ее в четвертый, Джакс рассказал им все. О мысе Раскан, о времени прибытия судна, о том, сколько людей он отправил на помощь Зорике, о каждой мелочи, которую он знал. Он признался сквозь слезы и всхлипывания, сломленный человек. Неудачник. Предатель. Он был покрыт собственной грязью, собственной кровью, собственным позором. Он подвел всех и все, во что верил.
— Заставь его замолчать, брат, — сказала Скара.
Джакс поднял глаза и увидел, что они оба смотрят на него с отвращением:
— Пожалуйста, я все тебе рассказал. Убей меня. Умоляю тебя, убей меня.
Дарус рассмеялся, как будто это была самая смешная вещь, которую он когда-либо слышал:
— Убить тебя? Убить тебя? Зачем нам это делать? Ты ответил только на один вопрос из многих, которые у нас есть. Когда у нас будет Зорика, мы вернемся, чтобы спросить еще, и сможем веселиться снова и снова.
Джакс закричал.
Они оставили его в камере в подвале. Тела Кейна и Кары и три только что отрубленные руки были с ним. Он плакал в темноте. Живой и невредимый, но проклятый навеки.
55
Яс
Киесун
Яс и Грис пробирались по крышам, перепрыгивали через низкие разделительные стены, ныряли под водные башни и поднимались на следующую крышу. Они держались низко, чтобы кружащие сверху Дайджаку их не заметили. Яс ненавидела оставлять Малыша Ро, хотя и знала, что у нее не было выбора. Если бы она осталась, они все были бы мертвы. Разделение означало, что у каждого был шанс. Внизу, на улице, Черепа устроили хаос, обыскивая дом за домом, но пока никто не пришел обыскивать крыши. Они достигли конца квартала почти слишком быстро.
— Что нам делать теперь? — спросила Яс.
Грис указал на крышу на другой стороне улицы:
— Мы прыгаем.
Яс посмотрела туда, куда он указывал, и на расстояние между зданиями. Расстояние было небольшим. Она знала, что на земле легко могла бы прыгнуть на это расстояние. Черт, это выглядело так близко, что она почти могла перешагнуть через щель. Но потом она посмотрела вниз. Падение с высоты трех этажей. После такого падения она не встанет.
— Я не могу этого сделать. У меня никогда не получится.
— Это единственный путь, — сказал Грис. — Щель не такая большая, как кажется.
Яс покачала головой, отступая от края:
— Должен быть другой путь.
— Нет.
— Мы можем спуститься по лестнице. Спрятаться в тех комнатах, которые Черепа уже обыскали.
— Нас поймают, если мы это сделаем. — Грис взял ее за руку и потянул к краю крыши.— Заберись на стену, взмахни руками и прыгни. У тебя все получится, обещаю.
Грохот выбиваемой двери эхом разнесся по лестничной клетке, сопровождаемый криками и тяжелыми шагами. Черепа приближались.
— Пожалуйста, Яс. Не становись трусихой сейчас. Не после всего, что ты сделала.
— Ты иди первым, — сказала Яс. — Покажи мне. Если это так просто — покажи мне. — Что угодно, лишь бы выиграть время, прежде чем ей придется прыгать.
Крики стали громче. Еще одна дверь была выбита. Закричала женщина.
— Ты должна последовать за мной, — сказал Грис. Он вскарабкался на стену, оглянулся на Яс, как будто собирался что-то сказать, но потом передумал. Он согнул колени и прыгнул через пролом, размахивая руками, чтобы увеличить инерцию.
Яс отвела взгляд, уверенная, что он упадет, и не в силах смотреть, как он умирает. Но не было ни крика, ни глухого удара, когда его тело должно было удариться о землю, только шарканье ботинок по камню.
— Давай. — Грис махнул ей рукой, как будто это могло рассеять ее страхи. Она никак не могла перепрыгнуть через щель. Хотя Грис был в два раза старше ее, он был солдатом; его учили делать такие вещи. Яс была матерью-одиночкой; все, что у нее было, — это инстинкт, который подсказывал ей не прыгать.