Шулка набрал полные легкие воздуха.
— Пожалуйста, пожалуйста. Я ничего не знаю. Действительно ничего. — Он не мог отвести глаз от тесака.
— О, не беспокойся. Я не в настроении это делать. — Шулка заерзал и вздрогнул, когда Дарус положил лезвие на тыльную сторону его большого пальца. — Вот это... это идеально. Без усилий, почти... — Дарус нажал. Кровь расцвела вокруг лезвия, когда оно вонзилось в кожу мужчины, и дополнительным толчком Дарус отрубил ему большой палец.
Шулка закричал. Совершенство. Такой храбрый в начале, такой сломленный в конце. Сильные всегда падают ниже всех. Он положил мясницкий тесак на стол и снова уселся верхом на колени шулка, так что их лица почти соприкасались. Дарус пристально посмотрел ему в глаза. На всеобщее обозрение было выставлено столько сильных эмоций — страх, агония, ненависть, надежда, отчаяние. Дарусу все это нравилось. Не было более чистых отношений, чем между палачом и заключенным. Он чувствовал, как мощь Кейджа проходит через него, в то время как Великая Тьма ждала, чтобы предъявить права на другую душу.
— Вот так. — Дарус обхватил рукой окровавленный обрубок. Кровь окрасила его пальцы, когда он творил свою магию. — Сам я этого не испытывал, хотя мне говорили, что это не самое лучшее из ощущений. Но ты храбрый мальчик, не так ли? Ты воин, боец. Ты можешь справиться с болью.
Шулка не смог. Он брыкался, тяжело дыша, крича, плача, пока его большой палец отрастал снова. Изысканно. Это было все, чего хотел Дарус, и гораздо больше, вплоть до того момента, пока шулка не потерял контроль над своим мочевым пузырем. Дарус спрыгнул с его колен.
— Дорогой мой, зачем ты это сделал? — прошипел он.
Скара расхохоталась во все горло, еще больше разозлив Даруса.
Маленький нож снова оказался у него в руке, и он ударил шулка в живот. Снова, снова и снова, поворачивая лезвие при каждом надрезе. Укол, укол, укол. Кровь пропитала его униформу, но ему было все равно. Кровь всегда была заслуженной. Кровь была великолепна. Он представил, что это была Скара, получающая его нож. Хороший удар ножом, несомненно, прекратил бы ее раздражающий смех. О, как он хотел увидеть как она умирает.
Шулка побелел, его голова склонилась набок. Он закашлялся багровым кашлем. Великая Тьма воззвала. Но Дарус был верен своему слову. Легкой смерти не будет. Не в этой комнате. Не с ним. Он еще раз прикоснулся к шулка. И снова раны затянулись. Даже Великой Тьме требовалось разрешение Даруса, чтобы забрать шулка.
Джианин забился в конвульсиях, когда его раны зажили, воздух вернулся в легкие, а сердце снова забилось.
Дарус ухмыльнулся. Это было счастье. Да будет благословлен Рааку за то, что он выбрал Даруса, за его дар. Да будет благословлен Рааку за то, что послал Даруса в Джию, чтобы исполнить его волю.
— Мне кажется, он пытается что-то сказать, — сказала Скара, заглядывая ему через плечо. — Имя, может быть?
Дарус ненавидел то, как она наслаждалась, получая острые ощущения от его работы:
— Возможно, имя одного из его богов.
— По крайней мере, отрежь ему язык, чтобы нам больше не приходилось слушать его тарабарщину, — сказала Скара, презрительно фыркнув.
Его язык. Конечно. Замечательно. Он схватил шулка за челюсть, заставляя ее открыться.
— Аасгод! — завопил шулка. — Аасгод!
— Аасгод не слышит тебя, мой дорогой мальчик, — сказал Дарус.
— Я знаю, где он. Я знаю, где Аасгод.
Это остановило Даруса. Он отступил назад, окинул взглядом жалкое создание. Было ли это ложью? Последней уловкой, чтобы выжить? Нет. Дарус так не думал. Они уже давно прошли эту часть игры:
— Аасгод — Лорд-маг Джии?
Шулка отчаянно закивал:
— Да, Аасгод. Я знаю, где он.
Очевидное волнение Скары привело его в бешенство. Даже она знала, что такое — схватить Аасгода. По слухам, Лорд-маг был не только столь же могущественен, как Рааку, но и возглавлял сопротивление Джии — Ханран. Награда за его голову была бы огромной. Рааку оказал бы ему честь. Наконец-то он смог бы оставить сестру позади и встать рядом с Рааку, стать его любимцем. Теперь он мог это видеть. Триумф в Эгриле. Его имя известно всей Империи. Его имя, а не его сестры. О, с каким удовольствием Дарус вспорол бы живот Лорду-магу.
— Где он? — спросила Скара, ее глаза ярко горели от возбуждения. — Где Аасгод?
— Ты отпустишь меня, если я тебе скажу? — спросил шулка.
— Конечно, дорогой мальчик, — ответил Дарус. Он демонстративно убрал нож. — Конечно. Нет ничего важнее поимки Аасгода. Дай нам такой приз и будешь свободен.
Шулка заколебался, и тогда Дарус увидел, что он действительно стал предателем. Ухватился за эту последнюю соломинку. Некоторые люди пожертвовали бы собственными матерями, чтобы остаться в живых. Вот вам и честь Шулка.