Он притворился перед остальными, что привык к этому. Что его не беспокоило наблюдать, как один из его солдат разрывает себя на части. Но нет, он к этому не привык. Даже близко. От одной мысли об этом ему захотелось пойти и проблеваться в углу.
Итак, заснуть ему не удалось, несмотря на туман в голове и изнеможение в костях.
Дрен свернулся калачиком в тени резервуара, обхватив ноги руками. Оставалось только одно — ждать конца дня и надеяться, что он задремлет, рано или поздно.
По крайней мере, было удовлетворение от убийства трех эгрилов и коллаборантов. В следующий раз, когда предатель почувствует себя счастливым, взяв монету Эгрила, он вспомнит, что случилось с Хэстером, и поймет последствия.
Шулка, возможно, и сдались, но Дрен покажет эгрилам, что в Джии все еще есть человек, у которого есть яйца, которой может дать отпор. Он взглянул на другую сторону крыши, на свою аккуратно сложенную коллекцию шлемов с черепами. Доказательство хорошей работы, которую он проделал.
Эти бомбы Эгрила были замечательными вещами. Ему не хотелось признавать, насколько они изменили ситуацию. Они с Квистом нашли их случайно, когда рылись в мусоре. Они торчали на улице, когда проезжал обоз эгрилов, надеясь украсть немного еды или что-нибудь стоящее на продажу. Пока Черепа пытались расчистить дорогу, Дрен и Квист залезли внутрь и сняли ящик с задней части одного из фургонов. Сначала они разозлились, когда открыли его и обнаружили черные шары, каждый ненамного больше яблока, спрятанные в соломе. Квист был за то, чтобы выбросить ящик, но потом Дрен вспомнил о Дайджаку и понял, что это такое. Бомбы. И внезапно их кража оказалась вовсе не пустой тратой времени.
Потребовалось некоторое время, чтобы разобраться, как они работают. Металлические шары выглядели твердыми, но они чувствовали, как внутри плещется жидкость. Мальчики поэкспериментировали, бросив их в старую разрушенную стену, но шары даже не разбились вдребезги, не говоря уже о том, чтобы взорваться.
Они случайно обнаружили, как их активировать. Маленький Бруно порезал руку, перепрыгивая через забор, и пытался вести себя храбро, хотя всем было очевидно, что ему отчаянно хочется плакать. Какой шестилетний ребенок этого бы не сделал? Когда кто-то из других детей разозлился, Бруно поднял один из шаров своей окровавленной рукой и швырнул его в своего мучителя. В результате взрыва погибли пятеро из них.
Они немедленно заперли шары и держали их под охраной. Пока охранники не начали болеть. По-настоящему болеть. Все начиналось с кашля, затем переходило в испражнение кровью и рвоту гноем. Затем наступала смерть. Дайджаку, возможно, могли справиться с шарами без проблем, но люди — не очень. Дрен и Квист, надев перчатки и шарфы, чтобы хоть как-то защитить себя, спрятали их в третий раз. Похоронили их очень глубоко, там, где никто больше не знал. Теперь они выкапывали их только тогда, когда они были им нужны, и только тому, кто участвовал в операции, разрешалось прикасаться к ним голой кожей. Заболеть не было проблемой, если ты собирался покончить с собой.
— Дрен! — Это был Квист. Его голова высунулась из дыры в крыше, на лице расплылась широкая улыбка. — Это твой счастливый день. — Появилась его рука с небольшим мешочком.
Дрен вскочил на ноги:
— Еда?
Квист выбрался на крышу:
— Что? Неужели ты голоден?
— Умираю с голоду. — Дрен потянулся к мешочку, но Квист отвел руку подальше.
— У кого есть магия?
— Отдай. — У Дрена потекли слюнки при мысли о еде. Его живот болел. — Перестань дурью маяться. Отдай его.
— Не отдам, пока не ответишь на вопрос. У кого есть магия?
Дрен снова бросился на него, но его друг, смеясь, отскочил в сторону:
— Отдай, ублюдок. Перестань валять дурака. Я голоден.
Квист приложил руку к уху:
— Извини. Я не расслышал. Ты сказал, что голоден?
— Я го-ло-ден, — сказал Дрен, растягивая каждый слог. — Я очень, очень голоден. Я умираю с голоду.
— Так у кого есть магия? — снова спросил Квист.
— У тебя, — сдался Дрен, смеясь вместе со своим другом. — У тебя есть гребаная магия.
— Это все, что я хотел услышать. — Квист опустился на пол, сунул руку в мешочек и вытащил буханку хлеба. — А теперь займись этим.
Мальчики разрезали буханку пополам. Она была еще теплой, из духовки. Дрен не мог вспомнить, когда в последний раз ел свежий хлеб. Вкус был изумительным.
— Не торопись, — сказал Квист, и крошки посыпались у него изо рта. — Еще есть это. — Он достал из мешочка кусок ветчины. — И это. — За ветчиной последовала бутылка вина.