Она, спотыкаясь, пошла дальше, пытаясь заглушить боль, ища, куда бы их бросить. Это было бы самое лучшее — просто выбросить их, а потом притвориться, что ничего не произошло.
За исключением того, что Берис был мертв. Он умер за нее, чтобы спасти Тиннстру, чтобы она могла освободить Джию, помочь спасти короля. Если она их выбросит, то, получается, Берис умер ни за что. Если бы только он понял, что его жизнь стоит тысяч ее.
Она шла по разрушенным улицам мимо изуродованных войной зданий, не переставая плакать. К счастью, в такой поздний час ее почти никто не видел. До комендантского часа еще далеко. Разумные люди прятались за запертыми дверями и закрытыми ставнями окнами, радуясь, что им удалось пережить еще один день.
Когда она добралась до «Согнутого Сука», зазвенел колокол комендантского часа. Потрепанная старая вывеска раскачивалась на ветру — достаточно разборчивая, чтобы сказать Тиннстре: она находится в нужном месте. Однако фасад гостиницы был заколочен досками. Долгое время в ней не было никакого бизнеса.
Тиннстра подергала парадную дверь. Заперто. Пройдя по переулку справа от гостиницы, она нашла боковую. Дверь со стуком открылась. Она замерла на пороге, даже сейчас не уверенная, сможет ли пройти дальше. Это просто еще одно пустое здание. Я побывала в дюжинах. Здесь нечего бояться.
Затем колокол перестал звонить. Воздух вокруг нее наполнился тишиной. У нее не было выбора. Ей нужно было уйти с улицы. Находиться на улице было равносильно смерти.
Она вошла в мрачный пивной зал. Больше там никого не было. Вокруг нее кружилась пыль, пойманная светом, пробивавшимся сквозь щели в досках, закрывавших окна.
Полгода назад гостиница была оживленным местом, таким, где местные жители встречались после тяжелого рабочего дня, чтобы обменяться парой шуток, но сейчас она была пуста. Бочки давно высохли, клиенты остались в далеком прошлом. От ее былой славы остались только слабый запах несвежего пива и несколько обшарпанных столов и стульев, покрытых слоем пыли.
Тиннстра присела на табурет, чтобы перевести дыхание, и сцепила руки в попытке унять их дрожь, но это была безнадежная задача. Желчь снова подступила к горлу, но она ее проглотила. Я жива. Я жива. Это уже кое-что.
Ей стало легко-легко, теперь, когда она была в безопасности, внутри и вне поля зрения; ей хотелось только свернуться калачиком в углу и горевать.
Если бы только это было возможно. Ей нужно найти Ханран. Отдать бумаги. Несмотря на то, что Берис был мертв, она чувствовала, что брат рядом с ней, подбадривает, умоляет не сдаваться, не подвести его.
Тиннстра поднялась на ноги и потащилась к другой стороне стойки. Она нашла там три спрятанных мешка. Один был набит дорожной одеждой разных размеров. В других лежали бурдюки с водой, немного холодного мяса и хлеб. При виде еды у нее заурчало в животе, но она снова закрыла мешки и оставила их там, где нашла. Не мои.
На кухне было так же холодно и заброшено, как и в пивном зале. В центре камина была навалена зола, а единственным украшением служила паутина. Тиннстре потребовалось несколько мгновений, чтобы найти люк, который был наполовину заслонен столом, заставленным стопками тарелок и мисок. Она осторожно обошла стол, не желая, чтобы все это рухнуло, а затем подняла крышку люка. Его ржавые петли застонали, снова воспламенив нервы Тиннстры.
Она замерла, прислушалась, помолилась. Но никто не услышал и не пришел разобраться. Она была одна. Глупая девчонка.
Лестница исчезала в кромешной тьме. Она огляделась в поисках фонаря или свечи, но ничего не нашла. Ей никогда не нравилась темнота. Ребенком она каждую ночь будила отца, пугаясь монстров, которые, как ей казалось, за ней охотились. Он улыбался и относил ее обратно в постель, все время повторяя, что таких вещей, как монстры, больше не существует. Как же он был неправ.
Дыра в полу смотрела на нее в ответ. Только Четыре Бога знали, что она найдет там, внизу. Темнота скрывала все страхи, которые она когда-либо испытывала. Что, если ее поджидает Эгрил? Что, если все это ловушка?
Она покачала головой. Ей девятнадцать лет. Как она может бояться темноты? Глубоко вздохнув, она начала спускаться вниз, не торопясь, нащупывая пальцами ног каждую ступеньку.
Она подумывала о том, чтобы приоткрыть люк, чтобы впустить хотя бы немного света, но не хотела оставлять следов на случай, если Черепа обыщут гостиницу. Здравый смысл подсказывал ей, что это нелепый страх. В гостинице уже несколько месяцев никого не было. Кроме ханранов. И Черепа их искали. Так что, возможно, это была не такая уж глупая мысль.