Фалса кивнула:
— Теперь я понимаю. Я понимаю.
Дрен взглянул на Квиста, который подмигнул ему в ответ. Этот парень определенно знал, каким будет результат разговора.
Толпа зашевелилась. Эгрилы выводили заключенных. Отряд Черепов расчистил проход к эшафотам. Они стояли плечом к плечу в два ряда, белые доспехи сияли на фоне грязных лохмотьев джиан. От их вида у Дрена всегда все внутри переворачивалось. Он хотел, чтобы эти ублюдки сдохли. Он ухмыльнулся. Скоро.
Затем другие Черепа вывели заключенных. Они были жалкой кучкой — шаркали ногами, волоча за собой цепи, все плакали и всхлипывали, просили и умоляли о пощаде. Если когда-нибудь настанет очередь Дрена, он не доставит этим ублюдкам такого удовольствия. Он уйдет с высоко поднятой головой, чертовски гордый тем, что сделал.
Черепа соорудили всего пять петель, поэтому они выстроили по шесть заключенных за каждой из них.
Затем вышел барабанщик, выбивая та-та-та на свиных шкурах и давая толпе понять, что представление вот-вот начнется. По пятам за ним следовал старик-губернатор, сам лорд Эшлинг, седые волосы зачесаны назад, ястребиный нос задран кверху, как будто его оскорблял запах простых людей. Его длинный черный плащ скрывал руку Рааку, засунутую ему в задницу.
Дрен плюнул при виде него. Если когда-либо и был кто-то на вершине его списка убийств, то это лорд Эшлинг. Отец всех коллаборационистов. Он продал свой народ и сосал член Эгрила только для того, чтобы сохранить хоть какую-то иллюзию власти. Дрен понятия не имел, как этот человек спал по ночам. Вероятно, зажатый между двумя Черепами, по очереди делающих с ним то, что они хотели, при этом все время улыбаясь и говоря: Спасибо, да, пожалуйста, пожалуйста, сделайте это снова.
Эшлинг был не слишком популярен и среди остальной части публики. Они начали свистеть и шипеть, когда увидели его, и Дрен мог бы поклясться, что увидел, как губернатор вздрогнул. Поделом этому ублюдку.
К тому времени, когда Эшлинг занял свое место перед виселицами, толпа была по-настоящему взбешена. Не было даже слышно, как барабанщик отбивает свое та-та-та рядом с ним. Дрен рассмеялся, когда Эшлинг поднял руку, призывая к тишине. Жирный шанс, что это произойдет, мудак.
Мужик был очень близко, и Дрен пожалел, что у него нет кирпича, чтобы запустить в него. Увидеть, как разбивается его лицо. Так бы этому ублюдку и надо. Но у Дрена не было кирпича. Однако, у него были сферы.
Он подал знак Квисту. Пришло время. Дрен натянул перчатку, пригнулся, сунул руку в сумку, которую они принесли с собой, и достал бомбу. Он встал как раз в тот момент, когда Черепа переместились к виселицам, ощетинившись копьями.
Квист вытащил маленький нож, не больше его большого пальца, но достаточно острый. Дрен протянул другую руку, и Квист так сильно надрезал большой палец, что пошла кровь. Дрен прижал порез к черной поверхности бомбы, смазывая ее своей кровью. Он почувствовал, как сфера отреагировала, сразу же начав нагреваться. Серьезное дело, без дураков. Жидкость внутри закручивалась все быстрее и быстрее по мере того, как кровь просачивалась сквозь поверхность.
Квист отступил назад, давая Дрену немного места. До эшафота было рукой подать, перед ним выстроились Эшлинг и Черепа. Чертовски мило. Он отвел руку назад, подождал один удар сердца, затем бросил бомбу. Дрен, Квист и Фалса нырнули за стену.
Дрен заткнул уши, но все равно это было похоже на конец света, когда взорвалась бомба. Взрывная волна ударила в стену, и, на мгновение, ему показалось, что она вот-вот упадет, раздавив их всех. Грязь и обломки, огонь и гром — ничего другого больше не существовало. У него звенело в ушах от кровавой великолепной ярости всего этого, пока они прятались за маленьким барьером.
Хрен знает, сколько времени потребовалось миру, чтобы успокоиться. Пыли, чтобы лечь неподвижно. Звуку, чтобы вернуться в мир. Но, наконец, воцарилось подобие порядка. Миру не удалось предотвратить то, что сделал Дрен.
Дрен услышал крики первым. Крики раненых и умирающих, мольбы о помощи, мольбы к Богам, мольбы о милосердии. Он опустил руки и открыл глаза. Увидел, что Квист и Фалса уставились на него, оба покрытые пылью и грязью. Рядом с ними лежали тела, много тел. Земля была залита кровью. Мимо, пошатываясь, прошел мужчина, сжимая отрубленную руку. Женщина пыталась втянуть свои кишки обратно в живот.
Он встал на дрожащие ноги и выглянул из-за стены. Виселицы превратились в щепки и дым, Черепа — в груду трупов в почерневших доспехах. А Эшлинг? От него вообще ничего не осталось. Это сделал Дрен. Он чертовски хорошо справился с этим. Он достал ублюдка.