Что ж, он может возненавидеть себя позже. Сначала ему нужно убить эгрила.
Он обменивался ударами с лицом-черепом, стоявшим перед ним, его рука дрожала от силы каждого удара. Он откинулся назад, когда скимитар пронесся по тому месту, где мгновение назад была его голова, и был вынужден отступить, когда лезвие вернулось для второй попытки.
Что-то ударило его по затылку, и он рухнул на пол. Мир покачнулся, когда он перекатился на спину, не желая получить удар сзади. Его шлем наполовину свалился, поэтому он сорвал его и швырнул в эгрила, который ударил его дубинкой. Его первоначальный противник навис над ним, готовый рубануть сверху вниз, но Джакс вонзил свой меч прямо в пах ублюдка и крутанул его для пущей убедительности. Кровь залила его лицо, но Джаксу было все равно. Он ее заработал.
Он сел, когда второй мужчина снова бросился на него, но другой шулка атаковал его сбоку, и несколько секунд Джаксу не с кем было драться.
Он, пошатываясь, поднялся на ноги и оглядел стену сверху донизу. Сражение не было единым, оно распалось на бесконечную череду отдельных поединков, и проигравшие усеивали пол своей кровью и кишками. И большинство мертвых были Шулка.
И тогда Джакс понял, что они потеряли, потеряли все — крепость, стену, может быть, даже саму Джию. Его шулка, должно быть, тоже это знали, но никто не прекратил борьбу. Никто не сдался и не убежал. Это было честью — сражаться рядом с ними, умереть рядом с ними. Все, что они могли сейчас сделать, — попытаться забрать с собой как можно больше эгрилов.
Он пронзил эгрилу глаз, увернулся от дикого удара другого и вонзил свой меч воину под мышку. Он выбил из-под себя ноги солдата, прежде чем получил еще один удар по голове. Мир закружился, зрение затуманилось, из раны потекла теплая кровь.
* * *
Тиннстра наблюдала, как летающий демон бросил небольшой предмет в главное здание Котеге. Время замедлилось для нее, когда она упала, неспособная пошевелиться, неспособная сделать что-либо, кроме как умереть.
Кто-то схватил ее, бросил на землю, прикрыл своим телом, когда взрыв разорвал Котеге на части.
— С тобой все в порядке? Ты ранена? — крикнул какой-то мужчина. Она открыла глаза и увидела над собой Харка. Он ее спас. Он уже надел меч, нагрудник и шлем. — Вооружись. Быстро. — Он спрыгнул с нее, уже выкрикивая приказы другим, собирая студентов и Шулка, готовясь к обороне. Он призвал ближайших студентов построиться в фалангу, его голос был полон отчаяния, пока они изо всех сил пытались подчиниться. Но это не было уроком. Это даже не было похоже на арену.
Куда бы она ни смотрела, везде воины в белых доспехах и лицами-черепами рубили все, что попадалось на глаза.
И враг столкнулся не с закаленными в боях Шулка, а с юношами и девушками, которым еще предстояло принять присягу. Так мало против стольких многих. Как бы то ни было, они пытались повиноваться Харка, сомкнув щиты и выставив копья. Непобедимый строй. Не то чтобы воинов с лицом-черепом это взволновало. Они обрушились на фалангу волной, безжалостной, смертоносной, и смели студентов прочь.
Тиннстра знала, что должна помочь, сделать что-нибудь, что угодно, но страх ее сковывал. Воин зарубил мальчика менее чем в десяти ярдах от того места, где она лежала. Она видела его глаза, когда мальчик умирал, — полные шока и замешательства. Другая девушка съежилась и умоляла сохранить ей жизнь — в точности, как хотела Тиннстра, — но кто-то вонзил ей нож в сердце. От этих убийц нельзя было ждать пощады. Никакой.
Все больше и больше вражеских солдат перебиралось через горящие бреши в воздухе, заполняя Котеге. Она слышала, как они кричали, говоря на другом языке, не на джиане. Она знала его, знала эти гортанные интонации. Они говорили на эгриле. Но этого не могло быть. Как эгрилы могли забраться так далеко на юг? За стену? Мимо Шулка?
Она уставилась на их хорошо сделанную броню, каждый вражеский солдат был идентичен следующему, они атаковали дисциплинированными маневрами. Эти эгрилы не были безмозглыми варварами, какими их считали. Они были обучены, профессиональны, как Шулка, но лучше. Более смертоносны.
Земля взорвалась, отбросив ее в сторону. Голова Тиннстры ударилась о камень. На нее обрушились осколки каменной кладки.
Еще один взрыв разрушил угол Котеге, осыпав ее еще большим количеством кирпичей и пыли. В ушах Тиннстры звенело от ярости всего этого, когда она пыталась сориентироваться, пыталась разглядеть что-нибудь сквозь дым. Она подняла глаза, страшась того, что может обнаружить.
Демоны. Небо было полно летающих демонов с крыльями, как у летучих мышей. Они были вооружены ниганнтанскими мечами — шестифутовыми копьями с однолезвийным клинком на конце — и дружно пикировали вниз, визжа, разрубая любого на своем пути.
Чья-то рука потянула ее за собой. «Тинн! Сюда». Это был Джоно. Ученик из ее класса. В одной руке он держал меч, кончик которого был окровавлен. Порезы крест-накрест пересекали его лицо, руки, кисти. На его рубашке была кровь. Его? Она позволила ему поднять себя на ноги, и они побежали, низко пригибаясь, обратно вокруг главного здания.
Демон пролетел над головой и метнул еще один шар. Он ударился о землю, и мир разлетелся на части в яркой вспышке огня и света, снова сбив Тиннстру с ног. Она ударилась о землю — раз, два, три. Она чувствовала вкус крови во рту, чувствовала боль во всем теле, лежа в грязи и щебне, окруженная мертвыми и умирающими. Она хотела вскочить на ноги, хотела убежать далеко-далеко, пойти куда угодно, но ее тело отказывалось повиноваться. Она кричала, и умоляла, и взывала ко всем Четырем Богам, слишком напуганная, чтобы пошевелиться.
Вокруг нее студенты и Шулка сражались любым оружием, которое было у них под рукой. Девочка не старше шестнадцати лет попыталась замахнуться мечом Шулка на эгрила. Она схватила меч обеими руками, но, едва подняла его, как эгрил снес ей голову. Шулка бросился вперед со своим копьем и пронзил эгрилу спину, но пятеро других набросились на него прежде, чем он смог вытащить оружие. Их было просто слишком много.
Она увидела, как Джоно пытается подняться на ноги, все еще сжимая в руке меч. Увидела демона, летящего сзади, сокращающего расстояние с каждым взмахом своих крыльев. Она попыталась предупредить Джоно, но ее голос исчез. Демон поднял свое копье. Двухфутовой клинок блеснул в свете огня, когда опустился вниз.
* * *
Дрен не стал дожидаться, пока Шулка умрут. Он схватил Квиста и тащил его за собой, пока они не прибежали обратно в Киесун, подальше от места бойни.
Они едва успели скрыться, когда он услышал хлопанье крыльев, громкое на узкой улочке. Он втащил Квиста в переулок, когда что-то пролетело мимо них. Оно выглядело так, словно пришло прямо из историй, которые рассказывал ему отец, — историй о демоне, который спустился с неба, чтобы украсть детей, не слушавшихся своих родителей. Имя слетело шепотом с его губ:
— Дайджаку.
Квист наблюдал за демоном:
— Этого не может быть. Дайджаку — обыкновенные выдумки.
— Что это у него в руке? — спросил Дрен. Что бы это ни было, существо швырнуло его в одно из зданий, прежде чем взлететь прямо в небо.
Взрыв сбил Дрена с ног прежде, чем он успел что-либо предпринять.
Он поднялся на ноги, пошатываясь, как ночной пьяница, и, подняв Квиста, увидел кровь, льющуюся из пореза у него на голове. Глаза его кузена округлились, он не понимал, где находится.
— Пошли, — сказал Дрен, увлекая Квиста вперед. — Мы должны убираться отсюда, или мы покойники.
На улицах царил хаос. Люди разбегались во все стороны, проталкиваясь сквозь толпу, отчаянно пытаясь убежать. Крики эхом разносились по узким улочкам. Кто-то просил Шулка о помощи, кто-то молил Богов — одинаково бесполезно. Дрен видел, что могущественные Шулка хороши только в том, чтобы умирать, а когда Богам было до кого-то дело?
Взрыв разнес вдребезги здание на углу Речел-стрит, обрушив вместе с ним полдюжины других домов. Масса людей перед Дреном просто исчезла под обломками и дымом. Все умерли в мгновение ока. Дрен тоже был бы мертв, если бы оказался на полсекунды быстрее. Языки пламени взметнулись вокруг него, стремясь к сухим бревнам домов. Это был худший страх Киесуна.
Он услышал, как по всему городу со всех сторон раздались новые взрывы. Безжалостные. Поднимался дым, небо становилось все светлее по мере распространения пожаров.
Они, пошатываясь, двинулись дальше, подгоняемые взрывами и пламенем. Дрен оглянулся и увидел, что чужеземные воины заполняют улицу. Сверкнули мечи, разрубая любого, кто оказывался рядом с ними. Дрен никогда раньше не видел, как кто-то умирает, но теперь это было повсюду, в любой форме.
— Что мы собираемся делать? — прокричал Квист.
— Я… Я… — Дрен не знал. Он застыл на месте. Он наблюдал, как воин зарубил женщину с ребенком на руках, и видел, как другой убил старика, слишком медлительного, чтобы убраться с дороги.
— Дрен!
— Они собираются убить всех. Каждого. Мы должны что-то сделать… Помочь… — Но что они могли сделать? Они были мальчишками, и это была война.
— Нам нужно выбираться отсюда, — сказал Квист. — Мы должны бежать.
— Да. — Дрен каким-то образом заставил свои ноги двигаться. — Пойдем домой...
Они побежали. Через хаос. Через разрушение. Дрен мог думать только о том, как добраться до своих родителей. Они знают, что делать. Они будут его оберегать.
Они завернули за угол, и из ниоткуда появился воин с лицом-черепом. Он поднял свой меч, выкрикивая что-то на языке, которого Дрен не понимал.
Дрен попытался остановиться, попытался отвернуться, но по инерции врезался в воина, и они с грохотом упали на землю. Воин схватил Дрена за рубашку, но тот отбросил его руку. Дрен в панике брыкался, пока не почувствовал, как Квист схватил его сзади и поднял на ноги. Солдат вскочил на ноги вслед за ним, потянувшись за своим упавшим мечом.
— Пошли. Сейчас же! — завопил Квист. Дрену не нужно было повторять дважды.