Когда приехал Тухачевский, гостеприимный хозяин дома был в прекрасном расположении духа. За накрытым столом, установленном дорогими яствами и напитками на любой вкус, присутствовали дамы. Некая Мария Угольникова и ее дочь Лиза. Лизе было одиннадцать, а ее мама очень хотела добиться для своего непутевого мужа повышения и перевода в Ленинград. Она знала, что Авель Сафронович может этому поспособствовать, знала и цену этому «поспособствовать». О любвеобильности и страсти старого большевика к очень молоденьким девочкам в столице ходили упорные слухи.
Михаилу Николаевичу эта картина не слишком-то понравилась. Невысокий полный партиец увивался вокруг молоденькой девочки и разве что не облизывался при этом.
— Авель, мне надо с тобой поговорить наедине…
— Вот, какой ты некомпанейский товарищ, Миша! Хорошо, хорошо, сейчас мы выпьем вина, вот этого, оно сладкое, как поцелуй ребенка. За ваше здоровье! Девочки, извините, развлекайтесь. Я поставлю вам музыку.
Авель опорожнил бокал темно-красного вина, поставил пластинку, которая сперва зашипела и тут же полилась довольно громкая мелодия модного танца. Авель сделал «девочкам» ручкой и повёл Тухачевского в кабинет, который закрыл на ключ.
— Не подслушают?
— Нет, Миша, не нервничай. У меня безопасно.
— Авель, скажи, почему всё тормознулось? Что со смертью Ягоды?
— Ягоду мы списали. Он стал слишком опасен. Нет ничего опаснее глупого человека. Стал раздражать Хозяина.
Енукидзе врал, стараясь набить себе цену. Он знал, что это не его люди приложились к смерти начальника ОГПУ. Но надо было держать марку и создавать видимость всесилия. Ситуация с ОГПУ выходила из-под его контроля, впрочем, пока еще не критично. Конечно же, Киров, как и Лакоба, приведут за собой в аппарат уже не ОГПУ, а НКВД своих людей, но и его выдвиженцы там останутся, пусть и не на ключевых постах, но около оных. И, следовательно, сохранится возможность контроля.
— Но Ягода…
— Миша, в нашей борьбе приходится жертвовать фигурами, даже такими мощными. К сожалению, он сам прокололся. И нельзя было допустить, чтобы он заговорил. И он не заговорил. Это самое главное, Миша. А тебе чего переживать? Твое назначение подписано Ворошиловым, теперь его должен завизировать Хозяин, но это не будет завтра или послезавтра. Думаю, в июне, ближе к концу месяца. Сталин любит подумать, помусолить такие бумажки, переговорить с другими заинтересованными лицами. Но никаких других вариантов у него нет.
— Хорошо бы, понимаешь, моя программа реорганизации…
— Миша, подожди. Твоя программа обречена на провал, пока у руля страны стоит Сосо. Я тебе так скажу. В наши руки должен попасть компромат на него, очень серьезный компромат. Документы, которые подтверждают сотрудничество гражданина Джугашвили с царской охранкой.
— Это что, серьёзно?
— Это очень серьезно, Миша, это даже не завещание Ленина, которое только поставило под сомнение право Сталина занимать должность секретаря партии, это компромат, который поставит крест на его карьере. И мы должны приготовиться к тому, чтобы дать ему решительный бой. И произойдет он на следующем съезде партии. Мы хорошо подготовимся, Миша, мы проведём на съезд своих людей. Остальные нас поддержат, кроме небольшой группы преданных сталинцев, только их не так много, но к этому времени ты будешь не просто первым заместителем наркомвоенмора, ты должен будешь стать им! Два года у нас есть! Времени хватит!
— Из Ворошилова военный, как из говна пуля! Однако его поддерживает Будённый и командиры Первой конной.
— Миша. Но тебя тоже многие поддерживают!
— Меня беспокоит тот факт, что Свечина снова вытащили на поверхность. Я так старался его утопить, а он всплыл, теперь уже в разведупре. Сука конченая! Он мне опять начнёт палки в колёса вставлять!
— Миша, бывший царский генерал? И что из того? Кто на его статьи внимания обращает? Для наших он никто. Успокойся! Если будет сильно вредить, мы его успокоим совершенно! Ты лучше готовься стать замом наркома. Постарайся по первому времени с Климентом не ссориться. Может, напишешь работу про роль конной армии в Гражданской войне, в общем, подумай, надо всё аккуратно сделать. А потом мы найдем такую задачу, которую Сосо сможет поручить только Ворошилову. Сделаем всё аккуратно! Ты, главное, своих подтягивай… Армия должна будет подстраховать и закрепить решения съезда, понимаешь?
— Конечно, понимаю, Авель…
— Вот, и хватит о делах… У нас такие девочки за столом, чур, моя та, что поменьше! А!