Алеста замолчала, мрачно глядя на коробок — будто тот у нее золотую монету украл, спрятал и теперь не открывается.
— Печальная история, — хмыкнул Йен. — Но точно не обо мне. С любовью у меня проблем нет. Родственники, правда, в последнее время слегка разлюбили... Хотя они и раньше не особо... Эй, не надо так смотреть! У меня нет проблем! Знаешь, сколько девиц у меня было?
Она чуть заметно усмехнулась, но во взгляде вновь сквозила та странная жалость, и мягко посоветовала:
— Умолкни... И иди сюда.
Йен поднялся, снова зацепил головой потолок, тихо ругнулся, но к ведьме подошел. А та набрала в горсть порошок, раскрыла ладонь, поднеся к самому его лицу, и вдруг подула. Порошок взметнулся, Йен дернулся, но запоздало — уже вдохнул его. Уже почувствовал сладкий, едва уловимый фруктовый запах, который тот источал.
Закашлялся, чихнул, отплевываясь. Пробормотал:
— Ты меня напудрить так что ли пытаешься?
— Что сделать? — переспросила она.
— Пудра, дикое создание, — сказал он. — Порошок для лица. Чтоб лицо… А, черт с ним, с лицом! Это что было?
— Морок, — ответила она и вновь хищно улыбнулась.
— Вот сразу стало все понятно, ага, — кивнул Йен. Она пожала плечами и двинулась к двери, но он перехватил ее руку. Ведьма дернулась, круто разворачиваясь, и зеленые глаза блеснули совсем по-звериному. Будто все-таки съест сейчас. Или загрызет — а съест позже. В котле ведь еще надо бы проварить...
— Что за морок? — спросил Йен, глядя сверху вниз. И на этот раз он притянул ее к себе, так, чтоб глаза были совсем близко. Чтобы губы были совсем близко. — Куда ты собралась? Какой у нас план?
— Посмотрим на тебя настоящего, — ответила она, выдержав взгляд.
— А потом? Ты поможешь понять, как с ним справиться?
Она смотрела долго и странно. Наконец ответила:
— Да, — вырвала руку и пошла к двери.
— Что за морок? — спросил он ей вслед.
— Отведет взгляды, — Алеста обернулась к нему с хищной полуулыбкой у самой двери. — На случай, если тебя кто-то ищет. Тебя ведь ищут? Зверя такой мощи не могут не искать.
Йену показалось, что так она сделала ему комплимент. А может, пошутила. По улыбке разобрать было трудно.
— Я буду невидимым? — спросил он.
— Тебя будут видеть, но не обратят внимания, — объяснила она. И вышла.
— А такое бывает? — он догнал ее на крыльце, глянул на выскочившего было наперерез пса, и пес тут же заскочил обратно. — А собака у тебя в будке живет? Это вообще собака?
— Какая же это собака? Это слишком разговорчивый посетитель, — хмыкнула она и вновь обернулась. Окинула придирчивым насмешливым взглядом. — Я его в собаку превратила.
— Пф, напугала! — пожал плечами Йен. — Я и так отец. Монстр. Запх… Как это чихающее имя правильно звучит? Куда мы идем?
Алеста приложила палец к губам, взяла его под руку, прижалась крепко — крепче, чем надо бы для маскировки. И повела сквозь толпу.
— Мы идем к башне? — шепотом спросил он, честно помолчав минут десять. — Зачем мы идем к башне?
— Я спрячу тебя за забором, — ответила она. — Мои люди проследят из башни за твоим обращением. Так ты не причинишь вреда никому. И мы увидим, что ты из себя представляешь.
— Твои люди? — переспросил он.
Судя по домику, по кривому забору и дыре в нем, никаких людей у нее не было. Иначе дыру-то заделали бы. Но — кто их, колдунов, разберет? А может, это модно в Нат-Каде, чтоб дыры в заборе были.
Йен тронул серьгу в ухе. И улыбнулся.
Глава 39. Просто свет
Ирхан щедро поливал светом улицы, бликуя на белом мраморе и в грязных лужах. Алеста недоверчиво щурилась, косясь то на небо, то по сторонам. Йен, в свою очередь, косился на нее. В теплом ясном свете она стала совсем настоящей — гораздо реальнее, чем видение в полумраке ветхого домика, — и от этого стала еще красивее.
Они вышли из подворотен, шагали теперь по главной улице, и под ногами блестели белые мостовые, отражая свет, почти как отражал снег в Дааре. Люди, идущие навстречу, тоже казались другими, изменившимися.
"Совсем немного света — и они меняются, — удивленно подумал Йен. — По крайней мере, эти чище и определенно суше, чем те, что встречались раньше".
Подумал, что если бы не дожди, тут все могло бы быть по-другому. Весь город мог бы быть другим. И люди...
Они миновали несколько улиц, нырнули в пару подворотен, и все это время Алеста так крепко сжимала его руку, будто боялась отпустить. Будто боялась, что он рванет в сторону и скроется в очередной подворотне, стоит ей только ослабить хватку.
Пару раз отдернула в сторону от чересчур быстрых встречных прохожих, внезапно вынырнувших из-за угла, пару раз останавливала и прижимала к какому-нибудь забору — когда людей навстречу шло слишком много, и вдвоем мимо них было не протиснуться.
"Нужно никого не зацепить, ни к кому не прикоснуться, — понял Йен. — Не обратить на себя лишнее внимание, иначе морок спадет..."
Могла бы и сказать, в общем-то. Он вполне способен передвигаться, не сшибая на пути прохожих, даже если выглядит иначе.
"С другой стороны, — подумал Йен, — если б она мне сказала, то не жалась бы сейчас так близко, пытаясь удержать и направить. А она, может, как раз прижаться и хотела..."
Мысль была интересной, перспективы — захватывающими, и Йен так увлекся размышлениями, что не сразу заметил башню: только когда остановились у самого подножья. А башня была ослепительной. Сияла в лучах льющегося с небес света и сама стремилась ввысь: отсюда, снизу, казалось, она уже взлетела, уже неспешно плывет в черных и рваных нат-кадовских тучах, притягивая к себе взор небесного светила, что наконец, спустя века с последнего визита, показало Высокому городу свой лик сквозь дыры в разорванной темной пелене.
И сам Йен, и Алеста и даже якобы огромный забор, у которого они стояли, здесь, у подножья этой громадины, все казалось очень мелким, мизерным, приземленным по сравнению с башней.
"Когда-то в этом городе жили люди, которые воздвигли вот это, — подумал Йен. — А дожди, наверное, начались потом..."
Алеста ударила в ворота условным стуком, и ей открыли. Угрюмый здоровяк в дверях косо глянул на Йена, но ничего не сказал, развернулся и направился вглубь зарослей.
Заросли начинались сразу за забором и простирались до самой башни. Ее основания за ними и видно не было.
Как будто из города попал в кусочек леса.
“Не-ет, — мысленно простонал Йен, — только не деревья! Только не опять деревья! Почему просто нельзя было превратить меня в Зверя в каком-нибудь подвале?”
Он в общем-то догадывался, почему. Зверь и подвал разнесет, и дом сломает. А тут — высокие стены. Через такие и виверна без разгона не перелетит.
Йен огляделся, заметил за пышными кустами по правую руку черные голые стволы деревьев. Алеста потянула уже было из котомки на поясе бутылочку с оборотным зельем, но он жестом остановил ее, кивнул в сторону мертвых зарослей и тихо спросил:
— А там что?
— Ты сюда обращаться пришел, а не красоты смотреть, — напомнила она, снова оказываясь очень близко, заглядывая в глаза снизу вверх.
Потом покосилась на черные деревья и добавила:
— В ту сторону лучше не ходить.
— Ага, — кивнул Йен и пошел в ту сторону. Ведьма тяжело вздохнула за спиной и направилась следом.
— Озеро Скорби, — заговорила она, когда он вышел к черным стволам и замер, рассматривая воду перед собой. Несмотря на солнечную погоду, рядом с озером становилось не просто прохладно — пробирало до кости. Вода была темной и, казалось, совершенно не отражала свет, безвозвратно поглощая его. Над ней плотным тяжелым облаком висел белесый туман. У самой кромки воды была лежала груда белых камней — будто бы слепленных из этого тумана.
Йен поглядел на воду, на камни, на туман. Обернулся к остановившейся рядом и чуть позади Алесте, тихо уточнил:
— А вода тут чего дымится?
— Это туман...
— ...туманится?