Разлетался на куски мир.
“Да, — подумал Нивен. — Мир разрушен”.
Бросил взгляд на Рэя.
Мир разрушен — но пока еще стоял Рэй. И даже успевал проткнуть одного противника. Второго — не успевал.
“Ладно, Шаайенн. Сделаем по-твоему. Монстры погибают — люди остаются”.
В конце концов, разве не к этому всё шло?
В конце концов, разве был у кого-нибудь из них выбор?
При очередном развороте Нивен прижал ладонь на мгновение к лицу, потом — отшвырнул в сторону меч, упал, откатился и впечатал сразу две руки в землю.
Выдохнул:
— Ух’эр!
На руках много крови. Своей и чужой. Ему должно хватить.
Конечно, так делать было нельзя — нельзя было замирать, падать, терять равновесие, упираться в землю. Нельзя было останавливаться. К нему неслись еще несколько тварей, и он никак не успел бы подняться, развернуться, отбиться.
Но кинжалы у него закончились. Проигрывать он отказывался.
Значит, нужно использовать другое оружие.
***
— Эйра! — крикнул Ух’эр, глядя в чернильное небо, протекающее огромными липкими каплями.
Рыжая мотнула головой, пытаясь отбросить с глаз челку, и звонко хлопнула в ладоши.
С широкой улыбкой сказала:
— Поторопитесь только, бабы базарные. Долго не удержу.
Лаэф положил руку ему на плечо, сжал. Все та же холодная цепкая хватка.
Шепнул:
— Давай я?
— Он тебя ненавидит! — фыркнул Ух’эр.
— А тебя? — выгнул бровь Лаэф.
— А мне он должен, — ухмыльнулся Ух’эр.
— Значит, тоже ненавидит, — хмыкнул Лаэф.
— Я что только что сказала? — возмутилась Эйра.
Ух’эр подмигнул Лаэфу и растворился серым зловонным туманом.
Соткался напротив Нивена. Присел. В воздухе висели белые волки-призраки. Замерла капля крови, летящая в сторону после удара ладонями в серый камень. И было тихо.
Нивен медленно оторвал одну ладонь от земли. Потом — вторую. Поднялся на колени. Поднял взгляд.
— А я говорил, — заулыбался ему Ух’эр. Заинтересованно огляделся. Кивнул на Нивена. Потом — широко взмахнул головой, будто пытаясь очертить подбородком круг в воздухе. — А я говорил, мальчик с косичками! Вот он, твой мир. Вот ты — обращаешься ко мне, как положено. С кровью и молитвой. И смотри! Даже на колени встал!
— Это я не для тебя, — сообщил Нивен. И сделал то, чего Ух’эр ожидал сейчас меньше всего — ухмыльнулся в ответ. — Упал. Случайно. Тут скользко.
Ухмыльнулся холодно, злобно, так, как умел Лаэф. И в то же время — по-своему, по-эльфийски.
Его словно подменили.
Словно Лаэф уже пробрался внутрь, уже вывернул там все наизнанку, выжег и выжрал. Впрочем, он разве не чем-то подобным занимался первые двадцать лет жизни этого существа?
Так стоит ли удивляться теперь, что при первой же потере, ощутив первую в жизни настоящую боль и горечь, оно тут же соскользнуло во тьму?
— Вот мог бы и промолчать! — обиженно надулся Ух’эр. — Сделал бы мне приятно, я бы, глядишь, тебе помог бы, чем смог…
— Ты можешь его вернуть? — спросил Нивен.
— Кого? — удивился Ух’эр.
— Йена! — процедил Нивен. Кажется, его рассердило такое удивление. Кажется, его сейчас все сердило. Бедный глупый эльфенок…
— Этого не могу, — помотал головой Ух’эр и придержал ее, чтоб не отвалилась. Тут у эльфенка трагический момент, нехорошо будет начать за головой гоняться. — Он не у меня. Его вообще теперь нигде нет, — и повторил, словно пытался распробовать, распознать вкус слов. — Затхэ больше нет…
— Я ч-что только что с-сказала?! — прошипела издали Эйра.
— Давай уже, — Нивен то ли тоже услышал ее, то ли просто решился.
Медленно поднялся. Прокрутил в руке окровавленный меч. Глянул еще раз на застывшего рядом человека в черном. На замерших в прыжке волков. На висящие в воздухе мелкие сверкающие снежинки.
— Давать чего? — прищурился Ух’эр.
Нивен усмехнулся — теперь уже не ему, теперь себе.