И поднял виверну. Помчался вперед, вжавшись в ее спину, чтобы быстрее. И снова ветер свистел в ушах, оглушительный в наступившей светлой тишине.
Дэшон так всматривался вдаль, так пытался рассмотреть там движение, что когда рассмотрел — не поверил. Но все равно пустил виверну ниже, быстрее.
Увидел, что снег внизу собрался огромными сугробами, что весь в крови, в грязи, в странных выжженных пятнах. Потом понял: это не снег, это погибшие белые волки, виверны и еще черт знает какие твари. Лежат сплошным кровавым ковром, местами — кучами. А с края утеса — впрочем, нет, утеса уже там не было — со скалы над морем, что когда-то венчалась утесом, а теперь была укрыта трупами снежных зверей, прямо по белым пушистым шкурам, оставляя кроваво-грязные следы, идет человек.
Еще ниже, еще ближе, и Дэшон разглядел: Нивен.
Совсем мелкий в сравнении с этими кучами, измазанный почти полностью, с ног до головы… Это он в крови? Словно выкупался в ней. Идет неспешно, несет что-то в каждой руке.
Еще ближе — и Дэшон разглядел: мечи. Два даарских меча. Тоже темные, и что-то почти черное, тягучее, не стекает — сползает с обнаженных лезвий, тянется за ним. Еще кровь.
Везде — кровь.
То ли Дэшон слишком резко повел виверну вниз, то ли чересчур много крови было вокруг, то ли всё было просто чересчур — на мгновение ему стало плохо, закружилась голова, зашумело в ушах… А может, именно в этот миг он окончательно понял, чьи мечи в руках у Нивена.
Что-то окончательно оборвалось внутри.
Да, кто-то выжил.
Но не его дети.
Чужой ребенок.
Да и не ребенок вовсе. Ребенок там не выжил бы.
“Неужели? — с яростной злостью на себя, на него, на всех вокруг подумал Дэшон. — У тебя наконец-то кто-то — не ребенок?!”
Опустил виверну.
Спрыгнул.
Под ногами просело и хрустнуло. Дэшон не посмотрел вниз. Ему хватило запаха: отвратительного палено-кровавого запаха. С неуместной здесь сладкой ноткой. И еще более неуместной свежей — какая бывает после дождя в Верхних землях.
А Нивен, кажется, даже ранен не был.
Смотрел себе под ноги. Будто думал, будто прогуливался…
Дэшон мысленно выругался так, как не ругался уже очень, очень давно. На своем, почти забытом языке, потому что на даарском языке таких слов не было. Он слишком злился сейчас.
Попытался убедить себя, что не на Нивена: Нивен просто оказался под рукой. Но — черт возьми! — почему он оказался под рукой?! Он — а не кто-то из них?!
Нивен остановился напротив. Не дошел нескольких шагов. И все так же, глядя под ноги, ровно произнес:
— Мирт унес Рэя.
— Мирт… что?! — Дэшон понял не сразу.
Во-первых, он уже мысленно похоронил всех и возненавидел за это Нивена, во-вторых, вполне мог ослышаться, так как он явно плохо слышит в последнее время. В-третьих — голос Нивена прозвучал как-то не так.
Он, конечно, никогда, сколько Дэшон его знал, не отличался живостью интонаций и лишней эмоциональностью. Но сейчас — словно вовсе не живое существо говорило.
Зато вздохнул Нивен очень живо — демонстративно раздраженно. И поднял на Дэшона взгляд, отсутствующий, мертвый, пробирающий до мурашек.
“Он всегда таким был, — повторил себе Дэшон. — Я просто отвык”.
— Мирт, — повторил он, старательно выговаривая каждую букву, будто издеваясь, а может, и правда издеваясь, его не разберешь. — Унес. Рэя.
— А Йен… — начал Дэшон.
— Рэй ранен, — перебил Нивен. — Мирт тоже. Ищите их. Могли не долететь.
Дэшон рассмотрел — щека у Нивена разодрана, явно ударом когтистой лапы: он видел раньше подобные раны. Просто не на такой — не на серо-черной — коже. Теперь рассмотрел: кровь не только капала с мечей — кровь стекала и по щеке. И немного — на шее. Разодран плащ, на плече, на груди, на обеих запястьях изорван в клочья — будто долго и настойчиво грызли, пытаясь заставить бросить оружие. И там тоже всё в крови. И непонятно, чьей крови больше на одежде, на руках: чужой или его собственной.
И на волосах — волосы, словно смолой измазаны, как у того кривого существа из сна. У Ух’эра. Только это не смола — кровь.