“Может, — подумал Дэшон, — у Ух’эра тоже волосы пропитаны кровью?”
А потом подумал, что думает не о том, снова сосредоточился на Нивене.
Как он на ногах стоит-то?
— Ты тоже ранен, — сообщил Дэшон очевидное.
Шагнул к нему, то ли раны осмотреть, то ли получше увидеть, что же с ним такое, что не так, но Нивен сделал такой же короткий шаг назад.
— Ищите, — повторил во второй раз, отвел наконец взгляд и, обогнув Дэшона по широкой дуге, двинулся прочь. Теперь он шел быстро. Быстро, четко и уверенно.
“Может, он не ранен? — подумал Дэшон. — Может, показалось?”
— Нивен! — крикнул вслед. — Пойдем со мной. Во дворце есть лекари!
— Лекари нужны людям, — не оборачиваясь, ответил Нивен. — Не мне.
— Да куда ты идешь?! — возмутился Дэшон.
— Подальше, — бросил Нивен.
Дэшон ругнулся сквозь зубы и запрыгнул на виверну.
И правда: чего это он?
Только что злился, что выжил Нивен, а не кто-нибудь из его детей, а теперь вот это существо, которое уж точно никак не ребенок, говорит ему искать раненого Рэя.
И что делает Дэшон? Пытается помочь существу.
Которому — сейчас это особенно хорошо видно — не помочь. Кем бы оно ни было, что бы оно ни сделало, что бы вообще сейчас ни произошло — Дэшону, собственно, плевать — этому существу не помочь.
Он вскочил на виверну, взлетел, помчался к своим.
Те все-таки устали ждать — уже летели навстречу. Дэшон встретил их на полпути, крикнул издали:
— Рэй победил!
Хоровой радостный рев был ему ответом.
— Но Рэй ранен! — прокричал Дэшон, дождавшись, пока вопли стихнут. — Мирт тоже! Они ушли ко дворцу! Могли упасть! Ищем! Широкой полосой, за мной!
***
Виверны умчались прочь, унося на спинах людей.
Нивен несколько мгновений смотрел им вслед. Потом глянул на усеянное трупами противников поле боя. И дальше — за обломанный край скалы, на далекие, неуместно светлые, искрящиеся в ярких лучах Ирхана, воды Мирдэна.
— Если ты надумал прыгать следом за Затхэ, — строго проговорил знакомый голос в голове, — знай: это бессмысленно. Сеть унесла его, и ни его, ни сети там больше нет.
Нивен и без него видел: там больше ничего нет. Мирдэн тих и светел.
— Не хочется прыгать, да? — хмыкнул Нивен.
— Нивен! — рассердилась Тьма внтури, а Нивен рассмеялся.
Смех вышел злым, сухим, надорванным.
— Я не буду никуда прыгать, Лаэф, — сказал он. — Не бойся.
— “Не бойся”?! — возмущенно переспросил Лаэф.
Нивен криво ухмыльнулся.
Бессмысленный прыжок не убьет никого из них.
Чего зря прыгать, если не убьет?
Это когда он был мелким, ничего не понимающим идиотом, то прыгал. Лез, куда не надо, дрался со всеми подряд и помирал на каждом шагу. И все ему было мало.
Прав был Йен.
Йен удивительно часто бывал прав.
Но не понял главного: в том, чтобы куда-нибудь прыгнуть, нет ни героизма, ни здравого смысла. Это глупо и трусливо. Это предательство.
Что делать, если у тебя внутри монстры?
Взять под контроль. И жить дальше.
Только убраться куда-нибудь, где не причинишь вреда людям.
Потому что люди — остаются.
А ты — уносишь всех недобитых древних чудовищ с собой.
Потому что на самом деле никакой ты не Кеарен такхирис, а еще — не эльф, не человек и не герой.
Ты — Нивен. Это — всё, что у тебя осталось.
— Прощай, — тихо сказал он, отвернувшись наконец от утеса, и двинулся прочь.
И ни один чертов мертвый бог не посмел заговорить с ним сейчас.
Эпилог
Рэю снилось что-то мутно-серое, вязкое и липкое.
И все было бессмысленно, и выныривать из сна не хотелось.
Правда, потом пришло то хромое чучело, пробормотало что-то вроде: “Ну нет! Хватит с меня даарцев!” а потом, звонко, мелодично расхохотавшись, заявило: “Сейчас отомщу!” и, кажется, передразнило его: “Вон!”