И тут же задумался: это он только что подумал?
Он сам?
Или писклявая Эйра снова шептала на ухо?
Она то и дело лезла в голову, настойчиво требуя: спаси его, спаси, спаси…
“Спасти кого?” — спрашивал у нее Нивен. Ух’эр четко сказал: Йен больше нет, нигде нет.
Кому из них верить, если все древние боги врут, как дышат?
Этого Нивен не знал. Но уже умел делать то, что правильно: поступать вопреки. На Лаэфе натренировался. И теперь, зачуяв голос кого-нибудь из них в себе, тут же делал наоборот.
Что до Йена…
Это в конце концов, его решение, и он слишком настойчиво стремился к тому, чтобы воплотить его в жизнь. Предпочел уйти, пока не превратился в монстра. Даже если он существует сейчас где-либо, в какой-либо форме, если Нивен попытается вернуть его, спасти, как наивно надеется Эйра, — что именно он спасет? Кого вернет?
И — как?
Откуда?
— А ты подумай, — мягко шепнула в голове Эйра, и теперь Нивен точно услышал: это она.
— Он не умеет, — раздраженно отозвался Лаэф.
“Умолкните… — устало подумал в ответ им. — Хватит! Хватит, хватит…”
И не заметил человека, идущего навстречу. Потому толкнул плечом.
Человек, огромный, грозный и бородатый, развернулся так круто, что с его широких плеч чуть было не соскользнула небрежно наброшенная меховая накидка, а темные глаза вспыхнули в предвкушении — человек явно жаждал драки.
Нивен развернулся ему навстречу. Громыхнул вдали гром, и Нивен понял: сейчас он убьет. Он вдохнул на развороте, а на выдохе — убьет. Иначе он не выдохнет. Задохнется. Убить будет легко, быстро, у мужика кинжал на поясе, идиот повесил его так, что хватай и втыкай. И кровь прольется, теплая, сладкая…
Нивен улыбнулся. Рука дернулась к капюшону — он хотел, чтобы человек перед смертью видел его глаза. Которые — он знал — светятся сейчас ослепительно-белым.
Впрочем, нет.
Не он этого хотел.
Нивен медленно, через силу, выдохнул и опустил руку.
— Прости, — сказал мужику.
И продолжил путь.
“Ну давай, — подумал он. — Вот моя спина, прямо перед тобой. Давай, попробуй…”
Впрочем, нет.
Не он это подумал.
“Сидеть!” — процедил Нивен про себя.
— Я тебе пос-сижу… — угрожающе прошипел в ответ Лаэф.
А Нивен улыбнулся еще раз. Да, в нем все еще было слишком много убийственной ярости, в нем было слишком много силы, но пока еще — ему решать, на что эту силу тратить. На людей или на богов.
И только когда разберется с богами, когда научится отличать свои мысли от чужих, попробует разобраться с тем, которые из мыслей о Йене — его собственные. Что именно сделал Йен. И как это исправить
И не глупо ли надеяться на то, что можно что-то исправить. Ведь это Эйра надеется — не он. А Эйра, как известно, та еще дурочка…
Портовый кабак был, как обычно, полон. И тоже по-северному немногословен. Правда, человек, на которого Нивену указали, общался с соседом по столу, но человек явно был не местным, ему простительно. Он, здоровенный и загорелый, кутался в теплую накидку, потому выглядел еще больше.
“Сейчас, наверное, холодно…” — подумал Нивен. Он не чувствовал.
Пил человек явно не первый кувшин — чтоб согреться, наверное. Может, это развязало ему язык, а может, сосед попался понимающий. Нивену было все равно.
Он подошел, сел на лавку напротив, и человек осекся, поднял на него мутный взгляд.
— Нужно уплыть, — сказал Нивен и ссыпал монеты из кошелька себе в ладонь. Показал мужику, тот попытался сосредоточить взгляд. Трудно, наверное, считать монеты, когда они расплываются перед глазами.
Впрочем, и так должно быть видно: там достаточно.
— Мне сказали, — продолжал Нивен, — твой корабль будет идти мимо Серого острова.
— Причаливать к нему не буду, — ответил капитан.
Нивен коротко кивнул.
Естественно. Туда в здравом уме никто не полезет. Там, говорят, призраки. Там, говорят, сама Смерть ходит и каждому, кто оказывается близко, заглядывает в глаза. Только вот — Нивен прекрасно знает, где на самом деле ходит Смерть. А если кто попытается заглянуть ему в глаза…