Йен постоял, разглядывая. Чего она ждет? Что он убьет ее так же, как остальных? Что сначала воспользуется ею?
А вот пусть подождет!
Он шагнул назад и захлопнул дверь. Выдохнул и легко зашагал прочь, к широкой дыре в стене — окну, как они тут все считали. А она пусть посидит рядом с трупом, подумает о своем поведении. Он же — слишком многое поставил на карту, чтобы рисковать, развлекаясь с ней. Да и сомнительное удовольствие — пользовать эту деваху. Впрочем, как и убивать ее… Это как на жабу наступить: смысла нет, а отмываться долго. К тому же — он проверил — от этого не становится легче дышать. Это даже скучно. Скучно и опасно: жаба может укусить в ответ и оказаться ядовитой. Они все слишком легко ломаются, а эта мелкая — и от одного взгляда может помереть, — но в то же время случайно могут сломать и его.
А ему нельзя, никак нельзя ломаться, пока не сделает все, что нужно.
А если еще и Нивен узнает, что он девку эту, потом проблем не…
Йен остановился у окна и мотнул головой.
Нивену еще о многом предстоит узнать. Хорошо, что он остался позади и без сознания. Главное, чтоб эльфийская родственница его подальше увезла. А он-то — пока очухается, пока будет ее бояться, пока с ней заговорить решится, пока слова подберет — не забываем, это же Нивен… В общем, Йен уже сделает все, что надо, пока Нивен решится заговорить.
Он медленно стянул с себя рубашку. Штаны.
Жальче всего — сапоги. Редко удается найти хорошие, легкие, удобные. С другой стороны, в Дааре он хотя бы знает, где искать.
Разулся. Повел плечами, разминая. Взмахнул пару раз руками.
Подумал, что если сейчас кто-то сюда придет, очень удивится голому мужику, делающему упражнения возле окна. Хорошо или плохо это будет — если его кто-то увидит? Если слухи о превращении дойдут до Даара раньше, чем доберется он? Это, конечно, никак невозможно, но в этом особенность слухов — они всегда распространяются невозможно быстро.
Черт, как же он устал пытаться определить, хорошо или плохо!
“Весело, — сказал Йен себе. — Если кто-то сюда придет и увидит меня — это будет весело”.
— Ну, — сказал теперь вслух. — Полетели!
Разбежался, толкнулся босыми ногами от гладкого пола, прыгнул в окно, раскинул руки-крылья — и взмыл.
Мгновенная, режущая боль пронзила раскаленным железом сразу все кости в теле. И затухла так же быстро, как вспыхнула.
До настоящей боли ей было далеко.
***
Гости и жители Белого острова, сидевшие, лежавшие, бродившие по белому песку, плещущиеся в прибрежных соленых водах, поднимали головы и показывали пальцами.
Огромная птица пронеслась над их головами — и, раскинув крылья, поймала ветер, помчалась над солеными водами Мирдэна.
Ей долго смотрели вслед — а она все никак не исчезала из виду. Все сверкала алой точкой над водой. Казалось, Ирхан хочет, чтобы на нее смотрели: потому все свои лучи собрал в пучок и швырнул в алые перья.
Пусть сверкают.
***
Земля под ним качнулась. Порыв свежего ветра принес запах соленой воды.
Женский голос что-то тихо бросил на незнакомом языке, ровный, струящийся, напевный, вплетенный в этот ветер.
“Куда меня опять занесло?” — устало подумал Нивен.
Это чертовский утомляет: падать в одном месте и приходить в себя в другом.
Земля снова качнулась.
Голос молчал, но Нивен не мог перестать повторять про себя прозвучавшее. Совсем не знакомое, не ему, наверное, брошенное, непонятное слово. Но голос — голос казался знакомым.
Где он слышал его? Откуда знал?
Нивен лежал на боку. При очередном крене того, что было под ним — он уже догадался, что это не земля, — Нивен уронил руку так, чтобы дотянуться до кинжала под плащом. Взялся за рукоять и осторожно открыл глаза.
Она сидела напротив, смотрела прямо на него, так что дальше он не думал. Это уже было слишком.