“Местные короны, что ли…” — подумал Нивен. Больше он ни на ком из Иных таких странных украшений он не видел.
Эльфы почуяли его, развернулись, сдвинулись — и круг превратился в полукруг.
Нивен, щурясь от слишком яркого света, всмотрелся в их лица и понял, что не различит их, если будет нужно. Белые, точеные, с острыми чертами и такими же острыми взглядами. Аэйлар, в сравнении с ними, смотрела на него еще мягко. Мягко, нежно и тепло. Эти явно пытались проткнуть ледяными взглядами насквозь. От них даже тянуло морозным воздухом. Нивен никогда не любил пристального внимания, еще и такого, но сдержал очередной порыв отойти в тень. Будь рядом Йен, Нивен и не выходил бы из тени — стоял бы где-нибудь за кустом, пока тот наслаждается беседой. Йена вином не пои — дай нарваться на пристальное внимание. И чем больше короны на головах внимающих — тем лучше.
Но Йена рядом не было.
Что он сказал бы им?
— Здра-а-асьте, — осторожно протянул Нивен.
С этого Йен бы начал. Он, конечно, и не подумал бы осторожничать. Но он вообще дурак, так что не стоит на него слишком равняться.
— Нам сказали о тебе, — заговорил один из Совета. — Но сейчас ты должен покинуть поляну.
Нивен уставился им под ноги. Чего такие высоченные? Подставки? Каблуки?
Йен спросил бы. Но — опять же — Йен дурак.
— Эй! — холодно окликнул говоривший.
Нивен поднял взгляд. Нет, смотреть под ноги смотреть было куда проще.
— Мы еще не решили, можно ли тебе быть в Запретном лесу, — продолжил тот. — Твое появление на поляне Совета говорит об обратном. Тебе не место среди нас.
Нивен кивнул. И эльф замолчал. Кажется, не ожидал, что с ним согласятся. Хотя по той маске, что у него вместо лица, не разберешь.
— Согласен? — уточнил эльф.
— Я чужой здесь, — сказал Нивен вслух, о чем думал уже давно. Сказать это почему-то было непросто — вышло через силу. — Не собираюсь оставаться. Помогу — и уйду.
— Несмотря на то, что Аэйлар просит о другом? — заговорил второй.
“А вот и папа”, — решил Нивен. Впрочем, без разницы. Если он сейчас отвернется, а Иные поменяются местами, он снова не поймет, кто из них где.
— Аэйлар добра ко мне... — начал Нивен. Но не успел подобрать слов, чтоб объяснить, почему же тогда он не хочет выполнять ее просьбу остаться. Первый эльф вскинул руку, призывая к тишине. И продолжил.
— Ты не поможешь. Ты можешь идти сейчас.
“Вежливо выставляют, — понял Нивен. — Что делать теперь? Что бы сейчас говорил Йен?”
Йен бы говорил много и убедительно, красочно и бессмысленно. Нивен многому у него научился. Но — не говорить.
Ладно, придется общаться, как умеет. Остается надеяться, что Иные поймут и так. Раз в Совете — то, вроде как, не дураки должны быть. С другой стороны, их в бусы, было дело, засунули. Так что тут — как посмотреть…
Они ничего молчали, и молчание было ледяным, как и их взгляды. И ледяной ветер гулял по поляне — видимо, на случай, если Нивен вдруг не понял, насколько ему здесь не рады.
— Я могу идти, — согласился он. — Вы можете меня выгнать. Ваш лес, ваши правила. Но что-то не так. И вы не можете это исправить. Потому — что вам терять?
Они не ответили, но и не проткнули ничем: ни мечом, ни взглядом. И даже не вытолкали прочь, натравив на него послушный им ветер. Молчали, ждали.
— Аэйлар считала, я смогу помочь, — напомнил Нивен. — Вы отправили ее за мной, значит, тоже так думали. Что изменилось?
— Она отправилась по собственному желанию, — возразил ее отец. Кажется, ее отец.
Они же местами не менялись?
— А изменился — ты, — снова заговорил главный. — В тебе нет силы, ты сам едва жив.
— Та сила была темной, — дернул плечом Нивен. — Я ее изгнал. А едва жив — потому что победил кровожадный живой остров, — обвел их взглядом и повторил. — Остров.
И твердо отрезал:
— Я не слаб. Я — Нивен.
“Кусок темной пустоты”, — шепотом подсказал Ух’эр в голове и заливисто расхохотался.