— Ты приказываешь мне? — тонкая бровь изогнулась.
— Я прошу, — сказал Нивен. — Твои дети прекрасны. Хотя, бывают, теми еще гадами… Но — ты права! Ты создала удивительный народ. И теперь хочешь его уничтожить?
— Дитя, — она вздохнула почти сочувственно. — Я создам еще. Теперь, когда мне не будет мешать ни Д’хал, ни его отродья. Когда наберусь сил и поднимусь. Жаль, ты не увидишь, — и тонко улыбнулась. — Ты останешься со мной. Как все, кто приходит сюда. Пусть в тебе мало силы, пусть в тебе пусто, в тебе есть дыхание леса и моих детей. Я слышу это.
Она мгновенно оказалась рядом: не рассыпалась там, где стояла, не шагнула и даже не взлетела. Просто в один миг оказалась на расстоянии шага и схватила его за горло. Нивен полоснул кинжалом по сжимающей его руке, но кинжал лишь провалился сквозь серую пыль. Попытка проткнуть ее саму мечом тоже оказалась бессмысленной: меч утопал во мгле, из которой она была соткана.
Ее же хватка — только усилилась.
***
Когда Нивен ушел в небытие, Аэйлар выдохнула почти облегченно. Ее дыхание постоянно перехватывало, когда была рядом с ним. И не раз уже успела пожалеть о содеянном, не раз подумала: “Не нужно было делиться дыханием, теперь он хоть и дышит сам, а будто у нас оно навеки одно на двоих”. И стоит его дыханию прерваться — ее обрывалось тоже. И казалось, если умрет насовсем — она тоже прекратит дышать. Но вот он умер. А она все еще дышала. Почти с облегчением.
Никогда и ни с кем раньше ее дыхание не прерывалось. Никогда и ни с кем сердце не билось так трудно, так громко, так часто. Ни с кем она не была такой приземленной, тяжелой, живой.
И ни одного из шагов, сделанных к нему, с ним рядом, она не сделала бы иначе, представься ей такая возможность. Задохнется когда-нибудь с ним вместе — ну и пусть. А пока есть надежда его спасти — будет спасать.
Аэйлар рывком наклонилась к нему, коснулась губами его губ, сухих и тонких, распрямилась и взмахнула рукой, отправляя ветер впереди себя. Выбежала вслед за ним из жилища, помчалась по тропе, но ветер был первее. Долетел раньше. И когда она подбегала к отцовской поляне, тот, разбуженный ветром, уже шагал навстречу. В глазах — холод. Губы — сжаты. Шаги — чеканные. Казалось, он тоже стал тяжелее — будто груз принятого ею решения теперь давил и на его плечи.
— Ты будешь наказана, — строго сказал отец, как только увидел ее, мчащуюся навстречу.
Аэ замерла перед ним.
— Ты нарушила правила, приведя его сюда. Он нарушил правила, пребывая здесь. А теперь вы нарушили правила вместе, — продолжал отец. — Я все верно услышал? — он взмахнул рукой, отгоняя все еще шепчущий на ухо ветер. — Вы провели Ритуал?
Аэ кивнула.
— Теперь его надо разбудить.
— Глупые дети, — отец не злился, как она ожидала. Скорее, был расстроен. Возможно, грустил. Может, Нивен и ему понравился? Вопреки всему. Нивен вообще все делал вопреки…
Отец покачал головой. Помолчал.
— Аэйлар, — заговорил иначе, тихо и доверительно, — скорее всего, уже некого будить. Его не провожали песнопениями, он не был очищен перед Ритуалом… Вы так увлеклись нарушением правил, что не соблюли даже правила самого Ритуала.
— Отец, — она шагнула к нему и взяла его ладонь в свои. Ладонь была ледяной. Как его взгляд. Как голос. — Ты поверил мне, когда не верил никто. Ты позволил отправиться за ним и привести его. Прошу, поверь еще раз! Я знаю, что он справится. Он спустился вниз с ожерельем, рассчитывая на нас. Он ведь нас пытается спасти! Так почему бы нам не попытаться спасти его?
Отец вздохнул — и вздох разлетелся по лесу, распугал птиц с огоньками. Но далеко огоньки не улетели: отец поднял руку, и те спустились к его ладони, закружились над ней в хороводе. Отец провел рукой по кругу и вверх — словно подбросил. Огоньки метнулись в разные стороны.
— Вестники разбудят Высших, — тихо сказал он. — Будем готовиться к церемонии пробуждения.
Она чуть не подпрыгнула от радости, чуть не захлопала в ладоши. Сдержалась, не сдержала только улыбку.
— И, Аэйлар… — строго сказал отец, завидев эту улыбку. — Нивен тоже будет наказан.
— Он знал, что ты так скажешь, — она попыталась ответить серьезно, но улыбка невольно стала шире.