— Если, — хозяин сделал ударение на этом слове, — уничтожите, тогда заплачу.
— Ты не рассказал, — сухо напомнил Нивен. — Что знаешь о болотах.
— Только то, что они сохнут, — пожал плечами тот. — Умирают. Оттуда не течет вода, не идут звери, не летят птицы.
— С чего бы это? — хмыкнул Йен, многозначительно поковыряв ближайшее чучело пальцем.
Арис громко прокашлялся. Йен хмыкнул и пожал плечами: ладно, молчу.
— Люди туда ходили? — спросил Нивен. — Не возвращались?
Хозяин таверны замялся.
— Все в порядке, — приободрил его Йен. — Нам можно сказать, — подошел сзади, тяжело опустил ладонь на плечо и проникновенно добавил. — Мы не люди.
Тот вел себя хорошо, так что чучелом его побить было не за что. Ну, хоть напугать немного можно, для порядка. Нивен чуть заметно, холодно ухмыльнулся, не отводя прямого, лаэфовского, взгляда.
***
Арис уже не кашлял — просто тяжело вздохнул.
И в очередной раз подумал, что, может, зря он с этими двумя связался.
Глава 3. Отголоски
Нивен проснулся, потому что в комнате кто-то был и пристально на него смотрел.
Нивен не открывал глаз — лежал, не шевелясь, дышал все так же ровно. Вокруг было тихо, и даже соленый теплый воздух застыл плотной недвижимой стеной. Нивен прислушался: да, воздух замер, даже дыхания не слыхать. Разве что — отголосок запаха, неприятного и смутно знакомого.
А потом по комнате прокатился чуть слышный серебристый смешок, и Нивен резко сел.
На тумбе у противоположной стены, подобрав под себя ноги, сидел и широко улыбался бог смерти. Он был таким же, как Нивен его запомнил: то ли влажные, то ли грязные пряди черных волос липли к лицу, черный плащ висел скомканной и тоже будто бы мокрой тряпкой, а безумные глаза сверкали в полумраке тем же серебром, что вечно звенело в хриплом надорванном смехе.
Нивен шарахнулся и врезался спиной в стену. И только потом понял — шарахаться некуда. Ух’эр плавно наклонил голову набок, словно копируя недавний жест Йена в харчевне, и Нивен, пытаясь восстановить пропавшее невесть куда дыхание, не вовремя подумал о том, что у Йена с Ух'эром и впрямь слишком много общего.
А потом еще понял: вот почему он чувствовал взгляд, но не слышал дыхания. Смерть не дышит. И напомнил вслух:
— Ты мертв.
— Ну да, — Ух’эр легко спрыгнул и развел руки в сторону, будто демонстрируя себя. — А ты как думал, мальчик с косичками? Я бог смерти, естественно, я мертв!
Нивен бездумно мотнул головой, словно пытаясь сбросить наваждение. Ух'эр, конечно же, никуда не делся, зато голова мгновенно отозвалась глухой болью. Нивен безвольно привалился к стене, в которую только что вжимался, выдохнул, прикрыл глаза, потер лоб.
— Плохо? — тут же заинтересовался Ух’эр. — Пил? Дрался?
— Тебе-то что? — глухо спросил Нивен, не отнимая руки.
“Тебе-то что, тебя тут не должно быть! Нигде не должно! — думал он. — Мы же убили вас. Убили всех! Так оставайтесь! Мертвыми! Неужели так сложно?! Оставаться мертвыми!”
Нивен оборвал себя, глубоко вдохнул, выдохнул, опустил руку и поднял взгляд на бога смерти. Тот уже отвлекся от него, заинтересовавшись стеной: хмурился и сосредоточенно ковырял ее пальцем. Из стены выпадали небольшие куски.
— Сломаешь, — предупредил Нивен.
— И что? — удивился Ух’эр, оторвался от стены, перевел взгляд на Нивена, сощурился. — Замерзнешь? — опять наклонил голову, изучая. — Ты теперь мерзнешь? Чувствуешь боль? — ткнул в Нивена длинным корявым пальцем. — Это что у тебя? Кровь?
Тот привычно вытер рукавом нос. Да, опять шла кровь. Решила вся вытечь?
Ух'эр двинулся было к нему, но Нивен выбросил вторую руку ладонью вперед: не подходить. Впрочем, когда бога останавливала рука? С другой стороны — он и мыслью раньше останавливал. И не этого — старшего. А этот — так, мелочь. Поиграть заглянул.
Ух’эр замер, задумчиво изучил руку, нахмурился, поднял вопросительный взгляд. Растерянно уточнил:
— Погадать на руке?
— Не подходи, — объяснил Нивен.
— Пф! — фыркнул Ух’эр. — Очень надо! Ты сам прийдешь ко мне, когда настанет время, и принесешь свою кровь в дар, и не просто так — с молитвой...