Ещё секунду или две они не отрывали друг от друга глаз. Потом Эрик встал.
– Что ж, попрошу Яноша с Сюзанной получше за тобой присматривать, – бросил он и вышел.
Оставшись в одиночестве, Чарльз откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Разговор дался ему нелегко, и опять стянуло кожу головы, а в череп словно впивались иголочки – верный признак надвигающейся головной боли. Да, не так он хотел бы попрощаться с Эриком, совсем не так. Но что поделать, если завтра Эрик уедет, и другого шанса переговорить с ним просто не было?
– Что, голова болит?
Чарльз вздрогнул и опустил руку, которой машинально поглаживал лоб. В голосе неслышно вернувшегося Эрика прозвучало искреннее сочувствие.
– Подожди минутку, – он исчез, чтобы тут же вернуться со стаканом воды и таблеткой. – Вот.
Чарльз молча проглотил протянутое ему лекарство, запил водой и вернул стакан Эрику.
– Ну вот, а рвёшься в гущу событий, – укоризненно произнёс тот. – А сам ещё даже поспорить без приступа не можешь.
– Я не рвусь в гущу событий, – мрачно возразил Чарльз. – Я просто хочу знать, что происходит.
– Узнаешь, Чарльз, дай только срок.
Это Чарльз слышал уже неоднократно, а потому просто промолчал.
Эрик с Эммой уехали сразу после завтрака. С ними отправился и Янош – проводить их до того самого городка, а заодно прикупить там кой чего. Эрик пообещал Чарльзу прислать ещё книг и журналов, Чарльз с Сюзанной помахали отъезжающим с крыльца и ушли в дом. Оставшись наедине, они немного поболтали о том, о сём, потом Сюзанна принялась за приготовление обеда, к которому должен был вернуться Янош, пообещав сотворить им настоящую свинину в кисло-сладком соусе. Убедившись, что она с головой погрузилась в кулинарный процесс, Чарльз вышел в бар, подошёл к простенку между окнами и вытащил из-за украшавшей его фотографии паспорт на имя Джека Николаса Уошингтона.
Врать и утруждать всех поисками якобы потерянного паспорта было неприятно – но если Чарльз хочет получить ответы на свои вопросы, искать их придётся самому. А для этого нужно иметь возможность вернуться в Штаты. Чарльз невольно содрогнулся, вспомнив двое суток бесконечного перелёта из Северной Америки в Южную, и искренне посочувствовал Эрику, и особенно Эмме, вынужденной пережить это испытание дважды и даже без толкового отдыха. Правда, они оба здоровее его, но зато он имеет возможность как следует отдохнуть и восстановиться перед новым испытанием.
Но и рассиживаться он себе тоже позволить не может. Две недели, сказал себе Чарльз. Этого должно хватить, чтобы прийти в себя, а заодно усыпить бдительность его надсмотрщиков, но дольше задерживаться незачем. Он сделает то, что считает нужным, а там – будь, что будет.
========== Часть 2. Лорна. Глава 1 ==========
Часть вторая. Лорна
Осторожно, неумело
Тонкий круг очерчен мелом.
Ты сегодня что-то смелый,
Или – время подошло?
Ровных граней отблеск алый.
Знаний – мало, мало, мало!
Входит прошлое кошмаром
Сквозь старинное стекло.
Алькор. Голокрон
Глава 1
Дорогие Янош и Сюзанна, спасибо вам за всё. Надеюсь, что вы простите меня за это внезапное бегство. Передайте, пожалуйста, мои извинения Эрику и скажите ему то же, что я сейчас говорю вам: вы сделали всё, что могли, чтобы позаботиться обо мне и защитить меня, и если я попаду в беду, это произойдёт исключительно по моей глупости. Вам не в чем себя упрекнуть.
Янош, прости, пожалуйста, за деньги – я всё тебе верну при первой же возможности. Сюзанна, извини меня, что твоя работа прерывается так скоро – я постараюсь возместить тебе все связанные с этим потери. Машину я оставлю в ближайшем городе, если смогу арендовать там новую, если же нет, то на стоянке у аэропорта.
Чарльз
Эрик дважды перечитал несколько строк, написанных беглым почерком Чарльза. Потом поднял глаза на стоящего перед ним Яноша Квестеда.
– Сколько он у тебя украл?
– Достаточно, чтобы сюда добраться, – буркнул Янош.
– Значит, не меньше пяти сотен, – Эрик раздражённо скомкал записку. Фу ты, ну ты, какие мы гордые, не желаем, чтобы нам возмещали… – Он взял с собой сыворотку?
– Да. Всё, что было.
Эрик кивнул, сам не зная, рад ли он этому обстоятельству. С одной стороны, чем раньше друг вернёт свою силу, тем быстрее разберётся в происходящем, не говоря уж о том, что без неё он абсолютно беззащитен. С другой – а чёрт его знает, как поведёт себя его телепатия, не стало бы ему ещё хуже…
– Как так получилось, что он уехал, а вы даже не заметили?
Янош с Сюзанной переглянулись.
– Видимо, он что-то подмешал в еду. Я захотел спать сразу после ужина и проспал до утра, как убитый. А я чутко сплю, ты же знаешь.
– Боюсь, это моя вина, – подала голос Сюзанна. – Он начал жаловаться на бессонницу, и я купила ему снотворного. Мне и в голову не пришло, что он использует его на нас. Прости, Эрик.
– Ладно. Мне и самому надо было как следует подумать. Идите отдыхать, у вас был долгий перелёт.
Янош с Сюзанной кивнули и развернулись к двери. Симпатичный особнячок на окраине Помпано-Бич, недавно снятый через подставное лицо, был достаточно просторен, чтобы вместить всю команду. Молодёжь продолжала называть их всех «Людьми Икс», но Эрику больше нравилось другое именование – Братство.
Словно он обрёл семью, которой у него не было с четырнадцати лет. Прав был Чарльз, они все, собравшись вместе, сумели стать частями чего-то большего, чем они сами.
– Что будем делать? – спросила молча сидевшая в углу Эмма, когда дверь закрылась. Этим утром она и сама только-только прилетела из Нью-Йорка, где двое суток проторчала в аэропорту в надежде перехватить Ксавьера. Мучительно размышлявший, куда мог направиться Чарльз, Леншерр вспомнил, как упоминал в разговоре с ним о том что Ксавьер родом из-под Нью-Йорка. Но либо Чарльз об этом забыл, либо искать отчий дом не входило в его планы. Или он опять оказался хитрее всех и прибыл в Нью-Йорк не самолётом.
– Боюсь, что сейчас – ничего, – Эрик поднялся и заходил по комнате. – Нет, конечно, мы дадим инструкции всем нашим и свяжемся с Мактаггерт, но я не особо надеюсь на эти меры. Америка велика, мир ещё больше, и Чарльз мог направиться куда угодно. А нам остаётся уповать разве что на везение.
Это моя вина – самокритично признался себе Эрик. Надо было обрисовать ситуацию Чарльзу, хотя бы в общих чертах. Может, он и правда рванулся бы в бой, но тогда он, по крайней мере, представлял бы, с чем ему придётся столкнуться. Но вполне возможно что, удовлетворившись объяснениями, он согласился бы подождать с активными действиями до полного своего выздоровления, а значит, Эрик выиграл бы ещё несколько месяцев. Однако за то время, что Чарльз лежал пластом, целиком находясь на его, Эрика, попечении, Эрик слишком привык относиться к нему, как младшему и слабому, нуждающемуся в опеке и защите. Словом – как к ребёнку, за которого может и должен решать взрослый.
А ведь Чарльз – и сам уже давно взрослый мужчина, они с Эриком почти ровесники. И пусть даже его суждения порой были наивны, но не стоило всё же забывать, что он вполне состоявшийся человек, привыкший быть самому себе хозяином, и к тому же учёный – а значит, стремление во всём докопаться до истины у него в крови. Эрику стоило бы прикинуть, как бы он сам повёл себя, вздумай кто-нибудь запереть его без объяснения причин. Да что там долго думать, ясно же, что этому «кому-то» не поздоровилось бы. Чарльз, конечно, мягче, да и возможностей по-свойски разобраться с непрошенным опекуном у него было меньше, но избалованный мальчик из богатого дома остался в далёком прошлом, о чём не стоило забывать.
Да и, судя по рассказам Рейвен и самого Чарльза, никогда он особо избалованным не был.
Однако Эрик редко утруждал себя размышлениями о чувствах других людей – как-то не о ком ему было особо размышлять. Он привык быть один и искренне считал, что так ему лучше, пока не встретил на своём пути одного упрямого телепата. И в тот момент, когда Чарльз упал с простреленной, как показалось Эрику, головой, когда Эрик бросился к нему, не чуя под собой ног и забыв обо всём остальном – в его мозгу билась одна-единственная мысль: я его убил. Убил своего единственного настоящего, наконец-то обретённого и выстраданного друга. Упав на колени в окровавленный песок рядом с неподвижным телом, Эрик так и застыл в прострации, придавленный своей виной, и не представляя, как теперь будет жить дальше… пока его не привёл в себя рык Зверя, догадавшегося пощупать Чарльзу пульс: «Да он жив!»