ХОБСОН нетерпеливо переступал с ноги на ногу, его глаза непрестанно обшаривали форму юноши.
– Ох! – Понимающе заметил Кенникотт. – Я вижу – вы в форме. Но не слишком ли вы молоды для ветерана?
– Я? – Недоумённо произнёс молодой человек. – Я не настолько юн, каким выгляжу. Принимал участие в большой войне, вы правильно сказали…
Хобсон продемонстрировал недоверие. Сенатор тоже заподозрил явную ложь. Да, лицо у юноши было измождённым, но он никак не мог быть старше двадцати пяти лет. Наверное, случайный встречный всё-таки не имел ввиду мировую войну. Боестолкновения везде случаются – в Манчжурии, Южной Америке, Африке…
– Ну, вы попробуйте эти порошки, – сказал Кенникотт после неловкой паузы. – Я уверен в их благотворном эффекте. – Он смущённо прокашлялся. – Вам это по средствам? – Нерешительно потянулся к своему кошельку.
Юноша не выглядел обиженным этим жестом.
– Не нужно, спасибо, – мальчишеская улыбка вдруг появилась на его бледном лице.
Но надолго не задержалась. Буквально тут же она сменилась напряжённой болезненной гримасой, ибо взгляд молодого человека зафиксировался на низком сером надгробии, расположенном поблизости. Он медленно проделал несколько шагов в том направлении.
– Бедный дурак, – мягко прошептал юный солдат.
Сенатор быстро повернулся: он был потрясён, услышав из-за спины громкий, негодующий возглас Хобсона. Неужели у этого человека нет мозгов, чтобы соблюдать приличия? Кенникотт попытался удержать лоббиста за руку, но не успел.
– Ах – иди, иди отсюда! – Проревел Хобсон. – Не смей говорить ничего подобного, сынок. Это – не правильно!
– Да ладно вам…, – сенатор попытался урезонить своего спутника.
Но юноша сам прервал эти никчемные увещевания.
– А почему нет? – Спросил он, и резкие нотки обозначились в его прежде усталом голосе. – Разве он не был дураком?
«Хобсон наверняка ввяжется в спор с мальчиком», – с некоторой обречённостью подумал Кенникотт. – «Разве он не видит…»
– Ты через чур молод! И ты не понимаешь, во имя чего погиб и он сам, и его товарищи! – Хобсон вещал, и выражение его пухлого лица выглядело вполне искренним.
– Имеет ли это значение? – Очень тихо спросил юноша. – Они потеряли жизнь…
– Они отдали свои жизни за высокие идеалы! – Продолжал гнуть своё лоббист. – Если бы могли…
– Ради бога, перестаньте! – Кенникотт потянул своего спутника за рукав. – Оставьте его. Разве вы не видите…
– Хорошо! – Неожиданно согласился молодой человек. – Может, вы и правы… Но позвольте рассказать вам маленькую историю…
Он подошёл ближе, и его глаза совсем потемнели от внутренней муки:
– Историю о моём товарище, который отправился во Францию в 17 году. О простом парне, которого наверняка пугали рвущиеся рядом снаряды и огоньки пулемётных очередей во тьме… Но он был как все, как и остальные ребята – не решался показать, какой сильный страх испытывал… Пулю снайпера поймал в 18-м…
Сенатору стало жутко неудобно, и это было заметно. Но к собственной досаде он увидел, что Хобсон намеревается возразить юноше.
– Подождите, дайте мне закончить… Снайпер подстрелил его, как я уже говорил, и это было обычным делом. Мой товарищ больше не слышал, как свистят пули поверх траншей или стоны умирающих сослуживцев; все эти ужасы исчезли, и он наконец расслабился, забылся… Тьма оказалась такой милосердной… Но вот однажды он очнулся…
– Как? – Лоббист искренне недоумевал.
– Говорю же, он очнулся. Прославляющие речи, доносящиеся откуда-то сверху, разбудили его. Речи и каменное надгробие, давящее на голову и грудь. Горькая слава и пустословное великолепие! – Теперь уже юноша говорил с яростным напором. – Вы видите сами – он проснулся сейчас, и он хотел… боже, как он хотел ни о чём не вспоминать!
В печальных измученных глазах появились слёзы, и молодой человек смахнул их рукавом. Затем, горестно вздохнув, он внезапно повернулся и стал удаляться быстрым шагом.
Сердце сенатора разрывалось от жалости, глядя как стройная мальчишеская фигура в хаки постепенно растворяется во мраке ночи.
– Постойте! – Окликнул он юношу.
– Пусть себе идёт… – Буркнул Хобсон с сердитыми нотками в голосе. – Вы же слышали…
Но перед взором Кенникотта всё ещё стояло это маскоподобное лицо несчастного, эти гневные глаза с затаённой мукой, эта истощённая фигура…
– Нет, я должен догнать, – бросил он невнятно в сторону лоббиста и сделал несколько шагов вперёд. В сумраке мелькнуло белое размытое пятно, очевидно – лицо юноши, когда тот мимолётно обернулся, а затем стройный силуэт стал удаляться всё быстрее. Игнорируя увещевания Хобсона, сенатор поспешил вслед за молодым человеком.