— Пусть она сбудется уже в этом году, — отозвался Эд. — Идем, посмотрим на витрины. Пожалуйста, солнышко! Позволь, я все исправлю.
— Поздно, — ответила она.
— Не говори так! Никогда не поздно.
Эйлин наконец посмотрела на него. Мимо шли люди, спеша по каким-то своим неведомым делам. А ее жизнь была здесь и сейчас, пусть и показалась на миг тусклой и безрадостной. Рядом стоял человек, вместе с которым она решила провести эту жизнь. Он держал шляпу в руке, словно специально ее снял, чтобы умолять Эйлин. У него всегда будут недостатки, он будет слишком упрям в спорах, слишком беспощаден к несовершенству мира. «Нельзя все время носить власяницу», — подумала Эйлин. И все же он упрашивает ее вернуться к презираемым им витринам. Эйлин вдруг подумала: Эд всегда делает то, что считает правильным, он просто не умеет иначе. Вот сейчас он понял, что был не прав, и для него важнее всего на свете исправить ошибку.
Прохожие вокруг казались бестелесными, будто плыли по воздуху, и только сумки с покупками удерживали их на земле.
— Я тебе говорил, как мне нравится твоя прическа? — спросил Эд, и Эйлин позволила себе смягчиться, ведь она-то думала, что он ничего не заметил.
Они возвращались к универмагу по запруженной людьми улице. Внезапно Эйлин поняла, что есть особое совершенство в несовершенстве ее мужа — ее живого, смертного мужа, с его преувеличенным стремлением обличать уродливые гримасы капитализма и с чуть кривыми ногами, которые так уверенно несут его вперед. Эйлин не сводила глаз с его ботинок, ступающих по тротуару. Пусть он ее ведет куда хочет; она всюду будет следовать за ним.
11
Вскоре после получения кандидатской степени Эд, вернувшись домой с работы, объявил новость: кто-то из руководства фармацевтической компании «Мерк» прочел его статью в научном журнале и приглашает к себе на работу.
— Говорит, мне дадут собственную лабораторию, оборудованную по последнему слову техники. И группу помощников.
— А сколько будут платить, не сказал?
Эйлин стряхнула нарезанные перцы в кастрюлю и сполоснула нож в раковине. Снизу, из квартиры Орландо, тянуло чем-то жареным, сладковато-приторным.
— Ему незачем говорить. Скажем так: больше, чем я получаю сейчас.
— Насколько больше?
Эйлин принялась резать говядину кубиками. Она купила толстый кусок с прожилками жира. Эд бы не одобрил, если бы узнал, сколько денег потратила.
— Можно жить — не тужить.
Как-то он без энтузиазма об этом говорил.
— Милый! Это же чудесно! — взвизгнула Эйлин, откладывая нож, и повисла у Эда на шее.
— Только нужно переехать в Нью-Джерси.
— Жить везде можно! — Эйлин отступила на пару шагов. Мысленно она уже видела дом в Бронксвилле. — Ну, если не в Нью-Джерси, так в округе Вестчестер, например.
— Из Вестчестера далеко каждый день ездить.
— Значит, в Нью-Джерси.
— Я не поеду.
— А как же тогда? Чего ты хочешь?
— Остаться здесь.
Эйлин уставилась на него во все глаза. Неужели Эд всерьез думает отказаться от такой работы?! Да он, поди, уже все решил. Эйлин снова принялась резать мясо.
— Ты же любишь свои исследования. Представь, какая у тебя будет лаборатория! Мне придется силой тебя домой утаскивать.
— Там не исследования. Изготовление лекарств.
Эд заходил по комнате.
— Лекарств, которые помогают людям, — заметила Эйлин, укладывая мясо в кастрюлю.
— Лекарств, которые приносят прибыль.
Такое предложение — это же просто подарок судьбы! Ну как ему втолковать? Эйлин добавила в кастрюлю соль и перец, долила два стакана воды и включила конфорку.
— Твои исследования так и так связаны с лекарствами. В чем разница?
Эд остановился в дверном проеме, упираясь руками в притолоку:
— Исследовать лекарства — не то же самое, что их производить. Работая в одиночку, я как собака-защитник. А если буду работать на этих людей, стану комнатной собачкой. Или цепным псом.
Эйлин закрутила крышечки на бутылочках с растительным маслом и специями.
— А когда у нас будут дети? Нужно же их как-то обеспечить.
— Конечно. Тут, видимо, многое зависит от того, какой смысл вкладываешь в слово «обеспечить».
Многозначительно посмотрев на нее, Эд подошел к плите и заглянул в кастрюлю сквозь стеклянную крышку. Потом включил радио, поправил антенну, ловя волну. По кухне поплыли звуки флейт и скрипок — передавали классическую музыку.
— Я могла бы тебя заставить, — произнесла Эйлин. — Но не буду.
— Не смогла бы.
— Смогла бы. Женщины постоянно это делают. А я не стану.