Симанус расслаблено махнул рукой на стул на другой стороне стола. Так, как раньше он видел, когда отец и слуга проводили время вместе.
Фрол, да именно так его называл отец, немного суетливо уселся на край стула, по прежнему уставившись глазами в стол.
- Благодарствую. Вот благодарствую, барин. А мы уж тебе послужим. Послужим по Божески.
Симанус слушал речь слуги, и понимал не все.
Спустя некоторое время, он решился выпить еще. В этот раз напиток показался уже не таким обжигающим, а вот голова еще больше потяжелела. Что очень порадовало, ушла тревога, неотступно терзавшая его мозг, все то время, что прошло со смерти отца, и еще больше усилившаяся от осознания приближающихся новых неприятностей.
Он хотел поговорить со слугой, и вдруг понял, что ему требуется отдохнуть.
Попытавшись встать, он с удивлением осознал, что его крепкое тело стало вдруг размякшим, а мощные ноги ослабли и дрожали.
Слуга поднялся и подставил плечо. Вот так они добрались до ложа, и молодой грабер уснул еще раньше, чем голова коснулась подголовника.
Проснулся Симанус бодрым и очень отдохнувшим. Тревожные мысли по прежнему оставались далекими и не такими страшными.
В дверь постучали и появился Фрол, жестом указавший в сторону соседнего зала.
- С добрым утречком барин. Как почивали? Прошу откушать поутру, хотя нет, скорее к вечере.
Симанус рассеянно слушал говорившего и почти ничего не понимал, хотя тот явно разговаривал на знакомом языке. Отец всегда говорил, что знать язык слуг обязан каждый уважающий себя грабер, вот только другим граберам об этом знать категорически нельзя.
Поэтому, Симанус, тем более воспитанный женщинами людьми, очень хорошо знал этот язык. Точнее говоря, думал, что знал.
Вежливо согнувшись почти пополам, Фрол провел его в зал, где на столе уже находились блюда с едой. Вот только вчерашнего сосуда не имелось.
Симанус уже открыл рот, что бы сделать слуге выговор но, тот опять его опередил.
- Ты барин садись, садись. Откушай блинчиков. Ох бабы, молодцы, постарались. И сметанку, сметанку, откушай. А старочку мы потом, потом. Она, барин, хитрая водица. Ой, хитрая. Ее, родимую, ох как осторожно надо пробовать. А старый Фрол и тебя научит как ее, благословенную, употреблять. Батюшку твого научил, упокой господи душу евойную, и тебя научу. А твой то, бабюшка, ох и крут был, аж мурашки бегут, как вспомню. И то, справились, мы. Справились. Не стал он пропойцей. Не стал. Хотя, как лютовал, бывало, по первости.
Симанус поел с завидным аппетитом, а потом Фрол долго рассказывал ему про отца. Точнее, про то, как он жил и как общался со слугами. Как познал радость от простой еды, которую группа поселенцев научилась добывать на этой богатой живностью и растениями планете.
Его отец, когда выявил питающихся простой едой поселенцев, не стал их убивать, а посвятил много времени осознанию причин, побудивших тех отказаться от единой пищи. Они же открыли ему тайну о существовании Бога и его заповедях. Потом его отец познал напиток, называемый старкой и смог понять насколько он опасен, хотя и приятный.
Видимо, поэтому и опасный, что употреблять его необходимо очень осторожно и, самое главное, нельзя постоянно. Иначе, он убивает пьющего. Сначала мозг, а уже потом и тело.
Симанус давно так активно ни с кем не общался и вскоре опять почувствовал, что пора отдохнуть. Хотя ему и хотелось выпить перед сном старки, он заставил себя об этом не думать и отметил про себя своевременность предупреждений о коварности напитка.
Следующие дни молодой грабер посвятил общению с Фролом и опять возобновил тренировки, чем явно порадовал слугу.
Несмотря на то, что Фрол казался очень старым и не обладающим отменной силой, слуга двигался очень быстро. Лезвие его оружия очень часто беспрепятственно касалось тела грабера, хотя тот и старался избежать такого из всех сил.
За это время Симанус узнал очень много нового. Например, что жены отца уже давно умерли. Еще с детства впитанный запрет о разговоре на эту тему Фрол обошел так умело, что когда Симанус понял, о чем именно шла речь, слуга уже не просто замолчал, а вышел из зала под благовидным предлогом.
- «Супружницы бати твого, кои одной крови и вида, наверное, мыж их николи не видали. Так он сам сказывал. Сам. Да те, что тебя да сестренку твою народили, так, те померли, еще только я молодцем был статным, упокой господи их души. А уж потом он баб наших не брезговал. Ой, не брезговал. А про то сам велели тебе рассказать, не дай бог худое с ним приключится. Упаси Господи. К горю, так оно ж и случилось».
Вот так, выдав такую тираду и предварительно позволив «чаду барскому» употребить «чарку» старки, Фрол тихо и как то незаметно исчез из-за стола, да и из зала.
Симанус некоторое время осмысливал, что же сказал старый слуга, а когда, все- таки до него дошел смысл, тот уже благоразумно оказался за пределами досягаемости.
Напиток действовал расслабляющее и грабер решил сначала осмыслить сказанное слугой. Еще раз. Анализируя услышанное, Симанус с удивлением понял, что еще пару дней назад он бы не понял и половины из сказанного. Получается, старый хитрец в течение последнего времени фактически обучал его новым словам в уже знакомом языке. Хотя, как он понял, думал, что знакомом.
Когда Фрол осторожно показался в дверях, Симанус уже не сердился, хотя и продолжать разговор на эту тему не желал.
Этим вечером он неожиданно для себя разрешил выпить старки и Фролу. Удивительно, но совместное распитие напитка как то по особому позволило посмотреть на их отношения.
Симанус по другому стал относиться к Фролу. Что именно изменилось, он пока не понимал, но то, что это так, не сомневался. Он по прежнему воспринимал Фрола как слугу и ни за что не потерпел бы неуважительного отношения к себе . . . Вот только, теперь он мог говорить с ним, что ли, спокойнее.
Например, о людях-женщинах, ведь запрета на эту тему не имеется, да и они его воспитали.
Стоп. Что? Астрогала! Что с ней. Где она? Он не вспоминал о ней со времени атаки планеты. И не мог. Ведь существует запрет на разговоры о женщинах- граберах. А как тогда узнать, что с сестрой?
Симанус лихорадочно думал, как выйти из этой тупиковой ситуации. До нападения, сестра и другие женщины- люди жили в отдельном дворе. И заходить туда имел право только отец. Теперь двор уничтожен. Значит, ее, так же как и отца больше нет.
Да плевал он на эти запреты. Кто его осудит? Грабер на этой планете только он один, да и то, скоро отправят в каменный мешок, где он будет вынужден всю свою долгую и очень долгую жизнь валяться на этом проклятом ложе, пока спасительная темнота не примет тело.
- Ты знаешь, что с моей сестрой?
Фрол осторожно поднял глаза, и его плечи заметно напряглись.
- Ты знаешь, что с моей сестрой? Говори. Можно.
Старик вздохнул и глазами показал на сосуд.
- Ты, барин, не серчай, думаю, сегодня как раз тот день, когда очень даже можно познать, что такое настоящее похмелье. Такой день наступает очень и очень редко. Например, сейчас. Ведь мой ответ, поверь на слово, будет не только странным, но и . . . очень странным.
Грабер молча пожал плечами. Они выпили, и старик приступил к рассказу. Самому странному, что слышал когда-либо Симанус за свою не долгую, конечно, по меркам своей расы, жизнь.
Астрогала выжила и теперь находится в тайном поселении, расположенном за горной грядой на юге.
Симанус точно знал, что на планете имеется только одно поселение, но, промолчал.
В этом поселении и укрыли его сестру после вторжения. И не только ее. Там, в полной безопасности проживали еще пятьдесят его братьев, и двенадцать сестер. Нет, не тех, как говорили Истинных граберов, а детей, рожденных от отношений его отца и женщин людей. Этих детей воспитывали мужчина и женщина, хотя, по происшествию многих лет в этом уже не имелось необходимости.
С каждым кораблем приходил большой запас лекарственных препаратов, и отец большую часть из них переправлял детям. Таким образом, они хоть и не являются Истинными граберами, но живут уже достаточно долго.