— Так он сам называл свое воинство. Где-то по прикидкам тысяч семь — восемь их было изначально. Сколько-то потеряли, громя отряд Шуйских, тысячу с лишним — мы с тобой, царевич, в ловушках побили. При штурме тысячи две с изрядным хвостиком положили. А шаманы их со своими дымами — слабаки оказались. Пока подойдут к нам на потребную сотню шагов, их уже раз десять из ружей со стены прибить получалось. Больше страху было.
— У нас потери большие?
— Два десятка и еще три— насмерть, полста — ранены.
— Мда. Легко отделались.
— Эт точно.
Дальше поговорить не получилось. Светла, узнав, что я очнулся, прибежала проводить лечебные процедуры с осмотром.
Наконец, эта приставучая женщина оставила меня в покое. Было тяжко. Нет, не так: ТЯЖКО! Вот ведь какое дело, едва узнал о появлении у людей различных сверхъестественных способностей, так начал всем завидовать: Плешеевым за их связь с водой, Радзивиллам — за то, что звери их слушаются, царицыным лекаркам — особливо — за то, что могут творить, что им вздумается со своими телами и лечить больных. И, конечно, страшно мечтал заиметь таких способностей. Да, побольше! А в тот момент, когда мой феникс столкнулся с дымным духом ордынского шамана мне и привалило. Духов то шаманы, оказывается, из разумных людей сотворяют. Получается, что душа томится, исполняя приказы пленившего ее. Феникс же мой выжег наложенные скрепы, и душа ушла, куда там им положено. Но перед уходом наделила своего освободителя своими прижизненными способностями. Плюс еще и небольшую базу знаний, как способностями пользоваться, к дару прикрепила. Правда, базу неочищенную: вместе с минимально неразвитым даром управления временем я еще получил от ушедшего китайского ученого монаха ощущение, как оно должно стать после нескольких лет тренировок и обрывки его памяти. Итак, пока из всего управления временем у меня есть знание — ощущение, что вокруг будет происходить в следующую секунду. Чего страдаю? Так мое нетренированное восприятие каждую секунду вынуждено обрабатывать вдвое больше данных. Поясню на локальном примере: Семка при разговоре со мной почесал кончик носа. Мне же он в тот момент представлялся этаким многоруким Шивой, одна из конечностей которого почесала нос, а другая в этот же момент двигалась к его лицу, а третья… Ну, вы вроде поняли. Да и сам мой дружок расплывался в моем восприятии: он же в этот момент шел рядом с транспортировавшей меня телегой. А картинка в моих мозгах от краткосрочного взгляда вокруг…. Ага. Из едущей-то телеги. Сальвадор Дали отдыхает. И звуки… вроде это странное эхо любых звуков, даже едва слышных по-научному реверберацией зовется. Или реверберация — это что-то другое? Одно только успокаивает: из памяти китайца я знаю, что скоро привыкну, а если по примеру его начну развивать способности, через несколько лет смогу совершенно спокойно и ненапряжно заглядывать в будущее секунд на пять и даже откатывать свое существование на миг — другой в прошлое. Божественный навык в перспективе. Только вот, китайцу моему не помог: во сне тюкнули его по темечку. Очнулся уже безвольным духом. Так что, навык могущественный, но точно не имба. И оберегать мою тушку будет максимально эффективно, если окружающие о нем и догадываться не будут. А то ночью, по темечку…. Ага.
К концу многодневного пути нашего каравана до далекого славного города Нарвы я уже притерпелся к своему изменившемуся состоянию и даже попытался забраться в седло. Надолго меня не хватило: слишком быстро меняется подпрыгивающая картинка окружающего, у «Шивы» из предыдущего примера не только менялось количество конечностей, да расплывались контуры туловища, но вообще начинались фантасмагоричные приращения — наслоения лошадиных морд, колес телег и просто веток придорожных кустов. Решил поспешать помедленнее. Из телеги тоже можно вполне обозревать окружающее, тренируя свое восприятие.
— Подобру ли добрались, Иван Иванович, царевич — наследник земли Русской! — По старинному обычаю поприветствовал меня первым глава рода Плещеевых, стоящий во главе огромной толпы прямо перед въездными воротами в Нарву.
— Господь хранил, Андрей Тимофеевич! — Вот ненавижу все эти обязательные спектакли для окружающих, да куда деваться.
Обнялись, хорошо еще не пришли времена «дорогого Леонида Ильича», целоваться в уста не требуется. Наконец, через десяток минут абстрактных речей ни о чем, удалось проникнуть в личный кабинет главы рода, отсекая взгляды досужих до сплетен зрителей. Единственная в тех пышных церемониальных словесах, но важнейшая для меня новость, обогнавшая с гонцами наш медлительный караван, была о том, что Москва в результате боя крымчаков с объединенной дружиной царя и бояр сильно погорела. Ну, еще бы, когда в том бою с нашей стороны едва ли не каждый второй с даром — маг огня, а Москва — деревянная. Татар отогнали, но полону они увели с собой — многие тыщи.
Огляделся. Что сказать по поводу убранства в личной «берлоге» главного водника нашего государства? Богато! И ультрасовременно по нынешним временам. Никаких сундуков, лавок и прочил изысков «топорной» работы. Шкафы из темного дерева. Резные. Стиль припомнить не смог. Что-то типа ренессанса или барокко. Там где дверки забраны кусочками прозрачного стекла видны корешки книжных томов. Подошел, рассмотрел: сплошь на латыни. Явные трофеи ограбления польского побережья. На полу кинут небольшой ковер с мудреным растительным узором. В связи с трудоемкостью таковой ручной работы и ужасно сложными нынешними путями доставки цена сей мечте всех граждан позднесоветского общества измеряется золотом. Стол — монументальный, стулья ему под стать с прямой высоченной спинкой. Представляю, как неудобно было сидеть на таких во время долгого совещания. Сейчас опробуем. Андрей уселся следом за мной, напротив.
— Как продвигается подготовка дел наших многотрудных? — По старшинству (не по возрасту, а по чину) первое слово за мной.
— Все намеченное практически закончили. Можем отплывать хоть завтра.
— Сколько человек сможет разместиться на борту, если исходить из потребности припасов на два месяца пути?
— На флагмане — шесть сотен. На остальных судах клана — еще чуть поболее тысячи людей, по полдюжины лошадей, коров, ну и мелкой живности сколько-то.
— А сколько набралось всего народу к переезду?
— Не считая моих корабельных команд как бы, не под шесть тысяч.
— Много! Этак мы их не один год перевозить будем. Может, зафрахтовать каких-нибудь датчан — голландцев?
— Хм…. Не хотелось бы на первых порах. Прежде, чем являть себя миру укрепиться требуется.
— Сам же говорил, что вот-вот морская война с нами начнется. Так мы рискуем всех своих людишек растерять. Прикинь: мы ушли туда, а сюда шведы али ганзейцы с десантом. Наших — в полон, что делать будем?
— Слушай, Иван Иванович, а нет ли там где по пути земельки малолюдной, чтобы устроить временную стоянку. Сначала бы мы всех туда перетащили, а уж оттуда — до места.
— Найдется такая земелька. — Выдал я, подумав. — Практически совершенно безлюдная. Холодная только. Гренландия зовется.
— Зеленая страна?
— Ага. Была зеленой, когда ее шесть сотен лет назад викинги открыли. Поселения там создали. А потом холодно стало. Последнюю церковь свою где-то еще при прадедах наших закрыли. Правда, вроде бы какие-то дикари там оставались.
— От дикарей с божьей помощью отобьемся. И припасов на год для трех — четырех тысяч человек доставить можно. Тем более, если пусть обветшавшие дома найдутся для зимовки.
— Точно?
— Крест даю. Да может и второй рейс сделать получится еще в этом году. Сам же говорил, что до твоего благодатного острова плыть сорок дней.
— Это я так, примерно. Лаптем по карте. Объяснял же. Опять же не учитывал ни возможные шторма, ни морские течения, ни добавку хода под вашей магией.
— Помню я…. — И после минуты молчания, — так что решили?
— Плывем с остановкой в Гренландии. Сгружаем там народ, припасы, возвращаемся за второй партией. Скот повезем только вторым рейсом. Да и больше людей так сможем увезти. Твоих пока трогать с места не будем, только переселим корабелов из Нарвы обратно в Ивангород. Так, случись десант вражеский, они спокойно отступить смогут. Понимаю, дно и берег с этой стороны — ни к черту, и материальные потери будут приличные, но людей надо сберечь. Брать их больше неоткуда будет.