— Все так, Ванечка, — согласно закивала красавица лекарка, — но без тебя бы все просто разрушилось. И не исправить бы нам ни за годы, никогда! — А губы ее близко-близко!
Отпускаю из объятий тоже смутившуюся барышню, говорю, стараясь придать голосу максимальную степень правдивости:
— Я очень рад, друзья мои, что мое здоровье и благополучие важно для вас. Обещаю, впредь не рисковать без веских на то причин! — Вот так, вроде пообещал, но кто будет определять, насколько веской была та или иная причина?
— Спасибо, Ваня, что услышал нас. — Светла отодвинулась и сделала реверанс. И остальные поклонились, кроме Божены, та тоже реверансом одарила.
И потянулись дни с их делами и заботами. Вот только Светла при встречах временами вдруг пунцовела щеками, да отводила взгляд.
В конце июля вернулись наши морячки, привезя вместе с очередным табором переселенцев еще и кучу новостей о житье бытье как на покинутой нами родине, так и во всей Северной Европе. Для наших моряков все началось в узости Датских проливов. Внезапно наперерез моему флоту выдвинулись суда под датским флагом. И не просто выдвинулись, все же таможенный досмотр проходящих судов тут практиковался, а в категорической форме потребовали следовать в их сопровождении в порт Копенгагена. На вопросы, в чем, собственно, дело, отвечали угрозами. Ну, Плещеевы от таких непотребств малость погорячились и… потопили большинство дерзких датчан. А остальных пленили, уведя с собой. Благо до Нарвы и Ивангорода было относительно недалеко.
Далее, устье Наровы оказалось блокировано. На этот раз флотом под флагами Ганзейского торгового союза. Впрочем, увидав кто к ним приближается, храбрые ганзейцы быстро-быстро удалились. Дальше больше: над башнями Нарвы реяли шведские стяги, а в расположенном на противоположном берегу реки Ивангороде, оставшимся под юрисдикцией Руси, их попытался арестовать назначенный царем воевода. Но Плещевы не для того сюда плыли через половину глобуса, чтобы так бездарно оказаться в застенках. Тем более и силы были явно на их стороне. Поэтому, посланных для ареста стрельцов скрутили, в город высадили десант. Власть воеводы ограничили центральной цитаделью и, более не обращая внимания на представителей царской власти, принялись грузить корабли скарбом рода, а точнее, с приходом к ним в состав по результатам прошлой войны трех норвежских водяных магов рода Амундсен, даже не рода, а клана. Попутно освободили из темницы посаженных туда воеводой своих подчиненных, не магов, остававшихся на командовании в Ивангороде. Ну, и заодно прочий арестантский люд перешерстили, кое-кого из тех, что не разбойники — душегубы, тоже переведя на корабли. Благо с включением в состав флота датских трофеев места на кораблях прибавилось. Занимаясь погрузкой, между делом, поинтересовались, что же, собственно произошло, отчего весь сыр бор. Новости были ожидаемыми. Война со Швецией и городами Ганзы. Причем, к примеру Гданьск — он часть Польши, но с Гданьском воюют, а с Польшей — нет, точно так же с немецкими княжествами и немецкими торговыми городами. Иван свет Васильевич сильно осерчал, что Плещеевы не защищают его добро, растворившись в компании царевича — наследника в просторах океана. Объявил их изменниками, заодно указом лишив своего первенца прав на царский трон. Правда, указ то он в Ивангород и Нарву отправил, а войск и припасов прислать опять позабыл. Шведы явились числом в несколько тысяч под стены Нарвы, где на тот момент гарнизон не насчитывал и сотни. Нарва открыла ворота. А куда деваться? Помирать за царя, который забил на них, дураков не нашлось. Впрочем, Нарвой шведы и ограничились. Войск у них было не много, деньги они ухнули в постройку кораблей, что, как известно, на суше не воюют. Ганзейцы же просто отыгрывали свои торговые интересы, заблокировав для кораблей русских купцов выход в Балтику, заодно предложив Нарву для русских товаров в качестве перевалочного порта. Даром, что Нарва вроде как захвачена шведами и находится в состоянии войны с Русским государством.
Новости узнали, переселенцев и имущество на борт погрузили, а на выходе в море их уже поджидали все те же ганзейцы в компании со шведами. Типа, зря что ли, шведы надрывали экономику, свой флот строили. Воевать, имея столько людей на борту, у наших не было никаких причин, поэтому вполне мирно попросили пропустить их, обещая никогда больше не возвращаться и в здешние дела не вмешиваться. Шведы с ганзейцами подумали и… согласились. Может, в самом деле, человеколюбием заболели, но скорее всего, вспомнили результаты недавнего столкновения флота клана с датчанами. Опять же, корабли еще понадобятся, когда Данию, потерявшую добрую часть своего флота, нагибать задумают.
А дальше была только долгая дорога домой, которую, пусть с некоторыми повреждениями, пережили все корабли, даже каботажные из бывших датчан.
И вот нас уже без малого семь тысяч. Жилье в основном построено, для желающих есть работа. Даже еды, пусть не избыток, но от голода уже точно страдать не придется. Земля здесь тучная, климат — куда лучше, чем на Руси, в море океане рыба плещется. Датские каботажники в самый раз в рыболовы переквалифицировать, только сети сплести. Вот только скотины пока острая нехватка, ну, так испанцы готовы продать недостающее и даже сверх того. Короче, исходные данные вполне удовлетворительные, осталось только развивать свое царство — государство, герцогство Рарог.
Глава 13
У нас намечена новая экспедиция, и я готов записаться туда первым кандидатом, настолько приелось неторопливое житье — бытье на нашем замечательном острове. Куда? Да все туда же на Кубу к испанцам. Животинок подкупить, да прочих колониальных товаров пошукать. К примеру, сахарный песок. Насколько я помню, на Кубе его делают из сахарного тростника, который как сорняк заполонил чуть ли не все обильно увлажняемые низменности. А так как Куба — остров тропический, влаги с небес в одночасье проливается в избытке, таких мест там тьма тьмущая. Вроде, даже где-то читал, что с квадратного метра сахарного тростника можно получить до двадцати килограммов сахара. Вряд ли такие цифры могут быть правдивыми, но вот, запомнилось. Это я к чему? Да к тому, что товар, производимый в таких объемах не должен быть дорогим. А нам для пропитания населения он будет очень даже важен. Еще хотелось бы приобрести интересную индейскую крупу, киноа. Для инков киноа была священной, поэтому испанцы всячески боролись с выращиванием этой полезной и питательной культуры. Вот только растет киноа в высокогорьях Анд. И где мы, а где Анды? Но заказать испанским торговцам стоит. Вдруг привезут.
Ага. Собирался я на Кубу. А тут целая делегация: типа вдруг опасность. Низяя! Вспылил, конечно, но их доводы принял. В самом деле, чего это я, в каждой бочке затычка. Но хочется! Плохо быть августейшей особой, никакой свободы. Ладно, тогда на листочке свои запросы напишу, да командиру экспедиции подсуну.
Вот и на моей улице грузовик с пряниками перевернулся. Развлечение наметилось. На материке объявились индейцы. Точнее они, конечно, всегда там были, но тут их посланцы целенаправленно через индейцев пуэбло, наших старых знакомых, начали искать встречи с самым главным бледнолицым из тех, что осели на их охотничьем острове. Кажись, это те, что за связки бус продали Манхеттен голландцам. Чего хотят? Может, тоже бусы будут требовать. Спохватились. Мы на острове уже больше года, а они только чухнули. Но переговорить стоит. Вдруг что-то полезное предложат.
Встретиться договорились на середине пролива. С их стороны пирога с двадцатью гребцами, с нашей — самый маленький кораблик из имеющихся с двадцатью моряками на борту. И я с двумя сопровождающими. Учитывая доспехи, почти не пробиваемые слабым индейским оружием, и мою магию, вполне безопасно, о чем я и заявил Светле, что опять заныла о важности моей персоны для нашего поселения.
Встретились. Я думал, этот кораблик — каботажник имеет низкие борта, все боялся, что налетит какой-нибудь шквал, черпанем низким бортом соленой водички — и пожалте мыться. Теперь комплексую. Тут ко мне на встречу такие бесстрашные заявились, что …. Короче, комплексую. У них бортов вообще почти из-под воды не видать. На таком плавсредстве не то, что по морю, по маленькому спокойному пруду передвигаться рискованно. Ну да бог с ней, с этой их пирогой недоделанной. Пассажиры — вот где колоритные кадры. Что их главный, старичок с целым орлом на голове, что двое его подручных, тоже в перьях почти до самых пяток. Одни гребцы нормальные, ну почти, не более трех перьев на затылке из-под налобной повязки свисает. Птицененавистники какие-то, ей богу. Сблизились, пришвартовались. Мы выстроились на своей территории, у борта, индейцы поднялись во весь рост на своей пироге. Глаза в глаза, можно сказать. Только их карие буркалы где-то на метр ниже наших. Тоже в переговорах преимуществом будет, пусть и чисто моральным.