Выбрать главу

Оборотень уткнулся взглядом в землю, пытаясь осознать то, что случилось тут пять лет назад. Янош продолжил:

– Говорят, то ли Лойзо предупредил отца, то ли тот сердцем почуял неладное. Примчался со своей дружиной аккурат перед казнью. Двери монастыря ему не открыли, так он штурмом взял монастырь, еле-еле успел... Ну, почти... Жинка его до сих пор живая, хоть и странная стала. Ой, святая, говорят... Он тогда в гневе и предал монастырь тому же, что его семье отмерили. Огнем и мечом вычистил монастырь. С тех пор он и пустует. Впрочем, там мало что осталось, только обгорелые стены. А гору с тех пор называют Горелой. Говорят только, что в самих руинах духи монахов до сих пор бродят, за собой зовут да на костер заманивают... Дес... Лжебог с тех пор запрещен, вера в него карается смертью.

Все деревенские набычились, но смолчали. И образки не сняли. Янош, не подозревая, насколько близки к нему еретики, продолжил:

– А в Черно-горе князь построил новый монастырь и посвятил его Тайлесу. Вот... Пять лет и верят тут все в Тайлеса, его милостью и живем.

– Сссссссволочи, детей-то за что! – Ирбис резко встал. – Тошно мне. Впрочем, женщину на костер тоже... Дикость! Зачем нужны такие боги, а?

Он посмотрел на десперитов и выдохнул:

– Противно. Но то, что спасал вас, не жалею. Может, ума прибавится? Или сострадания. Я пройдусь, ладно, Еж? Разведку проведу, а то расслабились, даже дозорных не выставили...

Еж согласно качнул головой, сам понимал, что кипело в душе молодого оборотня.

– Иди, только осторожно.

– Духов не потревожь, да? – отозвался кот.

– Дурной ты, на выползней не попади. Мало ли.

Ирбис кивнул и пошел прочь в предрассветных сумерках, опираясь на захваченное с собой копье, как на посох. Янош сжался весь, обдумывая заново всю историю с близнецами и прикусывая костяшки пальцев, чтобы не заплакать.

– Так они... Невиновные были, да? – все же выдавил из себя страшную тайну. Слезы покатились из его глаз.

Еж вздохнул, но тут голос неожиданно подал молодой княжич:

– Только не думайте, что она... Что она святая после такого. Она Лойзо на смерть послала... Она много чего... Из отца веревки вьет – как же, святая, такое пережила и выжила милостью Тайлеса... Только святости в ней... Те же запасы не позволяет бедным раздавать, а в городе голод уже. Сидит весь год в своем Златограде, отец туда её увез, страшно ей в Черно-горе... Сидит там, только по весне наведывается в Черно-гору, и беды Черно-горы её не волнуют.

Еж уточнил у мальчишки (впрочем, тот обиженным не выглядел. Напряженным, немного надломленным, самую малость...):

– Тебя тоже на смерть отправила?

Тот обиделся:

– Я сам вызвался. Отец был против. – Про мачеху уточнять не стал. Только добавил: – Не будут вам рады в Черно-горе. Даже если очистите все земли от тварей, не будут рады... Лесана о боевых магах такое рассказывает – жить не хочется от её рассказов. Впрочем, храм тоже не отстает.

***

Ирбис, почти успокоившийся, вернулся с обхода. Разбудил спящего Волка. Тот сел, быстро, как животное, просыпаясь. Это люди долго продрать глаза не могут, оборотни просыпались легко.

– Ир, все в порядке? – Волк потянулся, разминая тело.

– В порядке, ни следов пескожилов, ни змеевиков не обнаружил. Твоя очередь идти караулить, – отозвался кот. Потом пытливо посмотрел на Волка и все же спросил: – а ты зачем наврал про королевскую двойню? Я же помню, ты рассказывал про семью, один ты родился.

Волк стал, поправляя одежду, и пожал плечами:

– А тебе что, жалко, что только тебе в спину плюют?

Ирбис скривился:

– Плевать!

Волк рассмеялся:

– Прям фестиваль плевков!

– Я серьезно, – сказал кот, – а ты...

Тот пожал плечами:

– Не люблю, когда одного третируют. Потому и сказал. В двоих плевать интересней. Кстати, они теперь рогатку в спину делают, типа, от сглаза. Так что не удивляйся активной игры в “Козу” среди деревенских.

***

Днем привалило работы – надо было нести охрану, заготавливать новые копья, собирать валежник для костра, готовить, убирать за тяжелоранеными, стирать, кормить лошадей, чинить телеги, расчищать дорогу... Еж, как только проснулись, начал было распределять работу, но деревенские набычились и подчиняться отказались. Особо смелая, та, что плюнула в Ирбиса, заявила, что котелок их, еда их, готовят они только для себя и... Вы там, а мы тут, и ничего не знаю. Еж побелел от ярости, хотя под маской этого видно не было.

– Хххххорошо... – Глаза его сузили, но... Не воевать же с бабами? Мужики предусмотрительно прятались за их спинами и спинами ничего не понимающих детей. Вихрь подошел ближе, заготавливая на ходу речь – действительно, не убивать же их? Но голос опять подал княжич, он даже присел на своей лежанке, хватаясь руками за выступы скалы: