- Да ты, я смотрю, всерьёз настроен, - встретил его смешком Степан, уже полностью экипированный и готовый к бою: он тоже переоделся в спортивное и обмотал бинтами руки и запястья.
Он выглядел не так внушительно, как Калинин, однако именно это и вводило в заблуждение его соперников, нокаутированных им в первом же бою. Подвижный, ловкий, выносливый, с сильной левой и быстрой реакцией.
- Не на жизнь, а насмерть? – хмыкнул Степан, наблюдая за тем, как Олег проходит мимо него к рингу.
- Ты напрашиваешься, Тымбай, - спокойно предупредил Калинин.
- Ого! – вскинул Тымбаев руки, будто извиняясь – хотя извинениями там и не пахло ни разу. – Настроение, как я погляжу, совсем на нуле, да?
- А ты догадливый, - сухо бросил Калинин, взбираясь на ринг. Подлез под натянутыми канатами. – Иди сюда. За что я тебе деньги плачу́?
- А что – роль заботливой мамочки не в счёт? – приподнялись светлые брови. И Тымбаев направился к рингу, посмеиваясь про себя и бросая красноречиво-испытывающие Калининское терпение взгляды.
- Ты – опять? – нахмурился Олег, яростно глядя на Тымбая, когда тот поднимался на ринг.
- Значит, - папочки? – усмехнулся наглец, подходя к Олегу и надевая перчатки. – Ладно- ладно! – вскинул он руки, будто снова извиняясь... И тут же получил удар под дых от своего оппонента. Отшатнувшись и едва не упав от неожиданности, Степан вскинул на Калинина уже совсем не весёлый, приковывающий к месту – любого, но не Калинина - взгляд. – Это. Что. Было? – по слогам выговорил он. – А как же джентльменский спорт?
- Меньше слов, - заявил Калинин, - больше дела! - Он встал в стойку, напряг руки и ноги. - Тренировка, разминка, потом спарринг. Это всё, что мне нужно.
Оклемавшись от неожиданного удара, Степан, осторожно, медленно переступая, неотрывно глядя Калинину в лицо, усмехнулся уголками губ. А вот глаза его – холодные, настороженные, взгляд – цепкий, хваткий.
- А за сеанс психотерапии как платить будешь? – выговорил он, скривившись.
- Разберёмся, - сощурился Олег, - с психотерапией потом.
- Кто тебя так достал? – предприняв первую попытку напасть на соперника, спросил Степан, отвлекая Олега.
- Никто, - ловко увернувшись от удара, ответил Калинин. – День сегодня такой... особенный.
- Чёрт! - воскликнул Степан, словно вспомнив о чём-то. И тут же был наказан Калининым, воспользовавшимся этим моментом и сделавшим первый удачный выпад.
- Смотри в оба, Тымбай! - усмехнулся он. - Дефилировать с фингалом под глазом перед новичками, как-то... не очень красиво.
- А ты злопа-амятный, - весело протянул Степан, вставая в стойку. – Значит, сегодня особенный день?
- Да! – Еще один выпад. Второй. Увернулся, ушёл от ответного удара. – Особенный. Хочется раскрошить кому-нибудь черепицу.
- А в фарш и на котлеты никого пустить не хочешь?
- Хочу. Есть кто-то на примете?
- Ты никогда не говорил, - не отвечая, выговорил Тымбаев, - почему этот день... особенный.
- Потому что это, - выговорил Калинин на вдохе-выдохе, - только мой особенный день. И больше ничей. – Он кинулся на соперника, пытаясь нанести решительный удар. – Поэтому и не говорил.
Степан увернулся от одного удара, но тут же попал под другой.
- Всё время спросить хотел, - вытирая брызнувшую из уголка губ кровь, произнёс он, - ты раньше боксировал?
- Лёгкая атлетика, - коротко бросил Калинин.
- Дыхалка, значит, хорошая, - удовлетворённо заметил Тымбай. – И общая физическая подготовка тоже.
- Это что, восторг в твоём голосе? – усмехнулся Калинин.
- Есть немного, - усмехнулся Степан в ответ. – Только не загордись! – Тымбаев скривился. – Помни, что я твой психотерапевт в первую очередь и угождать своему пациенту – это моя обязанность.
Калинин, понимая, что Тымбай его провоцирует, всё равно повёлся и кинулся на него... Завязался бой двух равных по силе мужчин, противостояние волевых характеров, перемешанных с чувствами одного – унять нарыв в груди, и другого – помочь одиночке найти себя в бою. Хотя бы так – если не выходит иначе...
А уже потом, когда они закончили, и Калинин направился к выходу, Степан остановил его у самых дверей.