– С тобой мы тоже… Черт, Лена, я все равно проверю мой он или нет? Не думай, что после всего я тебе поверю. Разговор окончен.
Ухожу в кабинет и падаю на диван. Звоню домработнице и вызываю ее, обещая повышенную плату за срочность. Ну какая из Лены мать? Да и я хорош – как я мог не замечать ее неприспособленности к жизни? Безалаберности, безответственности… А сейчас она беременна…
В кармане вибрирует телефон. Вынимаю аппарат и впиваюсь взглядом в экран, испытывая новый приступ боли… Соня.
«– Как чувствует себя загулявший пациент? Все в порядке?»
Если бы не чудовищная новость о ребенке, я повел себя по-другому, но сейчас набираю одеревеневшими пальцами дурацкий ответ:
«– Спасибо, Соня. Все хорошо. Увидимся завтра».
«Тогда до завтра».
Дурак, идиот! Она написала, чтобы намекнуть на свидание, а ты… Злость на обстоятельства кипятит кровь, в голове, как сизый дым клубятся вопросы. Как жить дальше? Нужно ли говорить Соне или подождать результатов анализа? Как развод с беременной женой отразится на моей репутации и будущих выборах? Я засыпаю, погруженный в раздумья и ослабленный болью в руке. Просыпаюсь от стука капель по стеклу. Разлепляю глаза, увидев возле рабочего стола Лену. Она слишком увлечена изучением телефона, чтобы заметить мое пробуждение.
– Лен… Долго я спал? – ерзаю на неудобном диване и потягиваюсь.
– Кто такая Соня? – продолжая глазеть на мою личную переписку, спрашивает она.
– Не твое дело. С недавнего времени… Я, знаешь ли, не собираюсь перед тобой отчитываться. Положи телефон на место.
– Больно надо… – фыркает она, нарочито громко возвращая аппарат на стол. – Я догадалась, кто она. Та старая врачиха, да? Она залатала твою руку. Теряешь хватку, Марик… Неужели, сможешь променять роскошную, да еще и беременную жену, на какую-то стареющую дамочку?
– Уйди, Лен! Я тебе все сказал. Узнаю, что ребенок от меня – развода не будет до его рождения, а нет… На нет и суда нет. Помогу, чем смогу, а дальше сама…
Поднимаюсь с дивана, чувствуя, как неприятно липнет к спине футболка. Глаза застилает темнота, в ушах ревет пульс… Мне бы поесть и отлежаться, а не трепать нервы…
– Поеду, поем где-нибудь, – бросаю сухо.
– Я… макароны сварила и сыр туда натерла, – смягчившись, протягивает Лена. – Марик, давай мириться… Плюнь на свою Соньку, а я… Вообще и не думаю ни о ком, кроме тебя!
– Я поехал к сыну, Лен. Заеду за тобой утром, будь готова.
Мысли не отпускают и ночью… Роятся в голове, как пчелы в улье. Ворочаюсь на удобной кровати Глеба, периодически проваливаясь в поверхностный болезненный сон. Считаю часы до наступления утра, разглядывая занимающийся за окном рассвет. Варю кофе, готовлю горячие бутерброды. Принимаю душ и завтракаю, раздумывая, как поступить? Признаться Софье или смолчать? Она справедливая, честная, правильная… Такая не пойдет на компромисс.
– Пап, давай я вас свожу в клинику? А потом тебя в отделение заброшу. Как ты на это смотришь?
– Спасибо, сынок.
– На тебе лица нет – бледный, измученный. Ты же у меня лучший! Хватит киснуть!
– Разберемся.
Лена выглядит, напротив, свежей и отдохнувшей. Цедит приветствие и садится на заднее сиденье, обдавая нас ароматом дорогого парфюма. Глеб настраивает радио, разбавляя повившую в салоне гнетущую тишину. Невыспавшийся и удрученный, я не сразу вспоминаю, что забыл предупредить Софью об опоздании. Пишу ей сообщение, пока Глеб везет нас в диагностический центр. Она отвечает коротким: «Хорошо». Очереди почти нет. Мы садимся на удобных кожаных диванчиках в просторном светло-сиреневом холле и ждем вызова врача. В коридор выходит полная дама в розовом халате и оглашает грудным голосом:
– Барсова!
Заходим вместе. Врач окидывает нас заинтересованным взглядом, словно угадывая мой невысказанный вопрос. Очевидно, он отражается на лице скорбной маской.
– Здравствуйте, доктор. Можно ли установить отцовство на раннем сроке беременности? – начинаю без прелюдий.
Врач вмиг меняется в лице. Приспускает очки, едва справляясь с охватившим ее презрением, и отвечает:
– Можно. Существует неинвазивный способ определения отцовства. Наиболее достоверен он после десятой недели беременности. Сколько у вас недель? – переводит она взгляд на Лену.
– Я… я только узнала. Задержка всего семь дней.
Врачиха увлекает Лену в смотровую, оставляя меня наедине со своими мыслями и страхами.
– Беременность три-четыре недели, – победоносно произносит врач, выплывая из смотрового кабинета. – Вам придется ждать два месяца.
А вот эта ремарка звучит, как змеиное шипение…