Глубоко вдыхаю терпкий осенний парфюм – ароматы мокрой листвы и влажной пыли, озона, астр и древесной коры, собираясь с мыслями…
– И что делать теперь, пап?
– Позвони Барсову, дочка. Попроси помощи, он сможет обойти закон… Он влиятельный человек, порядочный, что бы ты ни говорила…
– Пап, да ты не знаешь, что…
– Позвони, Сонь. Ради нас с Галей.
Глава 36
Соня.
Я медлю выполнять просьбу Павла Ивановича… Что я скажу Барсову? Он ведь может воспринять мой звонок как попытку помириться… Да и слабость свою я не желаю показывать. В конце концов, я без пяти минут заведующая отделением, а не… простая домохозяйка… Софья Васильевна Тарасевич успела за свою жизнь обзавестись связями и нужными знакомствами. Так что Барсов пусть… идет лесом! И без него справимся!
В квартире папули пахнет свежими ватрушками и борщом. Ричард скулит и пытается неуклюже прыгать, встречая меня на пороге. Я так рада оказаться в родных стенах, что с трудом сдерживаю слезы… Сколько же здесь прошло счастливых лет… Целая эпоха, полная грусти, радости, встреч и расставаний. И мне здесь так хорошо, несмотря ни на что…
– Сонечка, оставайся сегодня с нами, детка, – папуля ласково гладит меня по голове. – Вон Галя как расстаралась, аж поясницу свело. С утра с этим тестом, будь оно неладно, возилась.
– Ну зачем вы, Галина Александровна? – сетую я, вынимая Ванечку из коляски и передавая в руки папули. – Вам себя беречь надо. О здоровье заботиться. У вас внучок теперь.
В подтверждение моих слов Ваня гулит и пускает пузыри. Ну вот как не остаться? Я мою руки, переодеваюсь в халат мамы Гали и показываю свекрам, как правильно промывать Ване нос и делать ингаляцию. К слову, ингалятор-небулайзер мне пришлось купить, чтобы поскорее выписаться из больницы. Правда, педиатр меня убеждал, что аппарат пригодится и в будущем. В ответ на ее слова я лишь неуверенно пожала плечами – кто знает, в какую Ванечка попадет семью?
Галина Александровна кормит нас вкусным борщом, боясь расспросить меня о главном – дальнейшей судьбе мальчика… Мы молчим, наслаждаясь моментом долгожданной встречи, приятной близостью встретившихся родственных душ. Папа Паша чувствует, что мне сейчас хорошо… И не хочет разрушать поселившуюся в доме атмосферу тепла – невесомую и хрупкую, как ангельские крылья. Я ложусь спать в своей бывшей комнате. Половину ночи за мальчиком ухаживают свекры, а вторую половину я… Просто кладу Ваню под бок, как делала это в больнице, успокаиваю поглаживанием и тихой песенкой. Так мы и засыпаем – вместе…
Утром мне все же приходится заехать домой. Павел Иванович соглашается присмотреть за Ричардом еще денек. Привожу себя в порядок, наношу на измученное бессонными ночами лицо легкий макияж, выглаживаю волосы «утюжком», надеваю брючный костюм, осенний плащ и ботильоны на каблуках. Признаться честно, я скучала по работе! От предвкушения скорой встречи с коллегами и пациентами приятно щемит в груди, а руки подрагивают от желания кого-то зашить! Ну… или порезать. Коллеги встречают меня радостными возгласами. Даже ординатор Ольга Юрьевна улыбается, завидев меня, и поздравляет с «крещением» – не каждый день удается поработать чьей-то няней!
– Садись, Сонечка! – хлопочет Марина Артемовна, накрывая на стол. Чашки, чай и кофе, мои любимые «чернослив в шоколаде», пралине и свежие булки из ближайшей кондитерской. Так и потолстеть недолго!
– Как обстановка в отделении? – включаю строгую врачиху. Как ни странно, коллеги спокойно восприняли новость о моем назначении на должность заведующей.
– Плановая через час. Поэтому ешь скорее, – тараторит Марина, отпивая горячий кофе из чашки. – Как Ваня? Что ты решила с ним? Свекры что обо всем этом думают?
– Ну не мучай ты меня, Марин, – вздыхаю, поглядывая на коллег – не хочу обсуждать свою личную жизнь при всех. – Не знаю еще. Попробую найти лазейку в законе и помочь свекрам оформить опеку. Можно папе Паше паспорт липовый сделать с датой рождения на десять лет позже!
– С ума сошла, Тарасевич? Еще не хватает закон нарушать! Эта мегера, что приходила сюда со следователем, явно намерена пристроить мальчика в хорошие руки. Как пить дать! За таких детей дают хорошие деньги, они ведь…
– Фу, Марин! Даже слушать не хочу.
Дверь ординаторской шумно распахивается, а на пороге застывает медсестра Зина. Ее взгляд изображает озабоченность, в движениях сквозят усталость и нетерпение.
– Как хорошо, что вы здесь, Сонечка Васильевна, – всплескивает она руками. – И вы, Мариночка Артёмовна! Экстренная пациентка у нас – нападение в подворотне. Побои, переломы ключицы, правой локтевой кости, ушибы. Сотрясение мозга, ДВС-синдром, этот еще… как его… Скорая только уехала. Поднимать ее с приемного?