— Благодарю вас… Ой, подождите!
Он поднял ее с той же легкостью, с какой она брала на руки Элли, когда та была маленькой.
— Держитесь и не дергайтесь, — бросил он. — Здесь скользко, и, если я свалюсь, упадете и вы.
По узким крутым ступенькам, ругаясь про себя, Ален ухитрился поднять ее, не стукнув головой о стену. Дверь наверху оказалась не заперта и вела в типичную кухню.
— Где спальня? — спросил он, оглядываясь.
— Вы уже можете поставить меня.
— Не спорьте, только покажите.
— Послушайте, Смит…
— Зовите меня Ален, — произнес он угрожающе тихим тоном. — Налево или направо?
Она сдалась, стараясь сохранить достоинство.
— Первая дверь направо.
Он положил ее на кровать и включил свет. Крохотная комната, скорее, похожая на большой шкаф, пахла прелестно и завлекающе, как и она сама.
Напомнив себе, что он ее врач, а не любовник, Ален сосредоточился на тенях под ее глазами, а не на формах, едва прикрытых курткой.
— Раздевайтесь и забирайтесь под одеяло. Я сейчас вернусь.
Он отправился на кухню, где обосновались Элли с Джоном.
— …И тогда полицейский отнес миссис Карпентер в свою машину, а доктор Смит велел маме помолчать и послал меня за пальто.
Джон взглянул на Алена и расплылся в ухмылке.
— Вы и вправду велели боссу замолчать?
— Извините, Джон, эта информация не подлежит оглашению. — Ален перевел взгляд на девочку: — Элли, принеси термометр из аптечки в мамину комнату, ладно?
Эльвира заморгала.
— Сегодня я буду командовать мамочкой, как вы и сказали?
— Верно.
— Здорово! — Она бросила победный взгляд на Джона и выскочила в коридор.
Ален мрачно подумал о Нике Стиксе, из-за болезни которого в его жизнь вошла Надя.
— Кристина дома? — спросил он.
Жена Джона когда-то была санитаркой на флоте и теперь часто помогала в больнице, когда ее об этом просили.
— Должна быть. А что?
— Позвоните ей и спросите, не сможет ли она присмотреть сегодня за миссис Адам.
— Да, конечно, сейчас же позвоню. — Джон откашлялся. — С Надей что-нибудь серьезное? Она сказала, что все прошло без осложнений, да и выглядела нормально, когда поехала с Элли в школу. Иначе, док, клянусь, я бы не отпустил ее.
— Да не волнуйтесь вы. С ней будет все в порядке.
— Да, док, она вбила себе в голову, что должна работать больше и лучше всех в газете. Ведь это я заставил ее обратиться в больницу. С этой женщиной не поспоришь. Она не обращала на боль внимания, пока та ее не согнула. Ладно, побегу позвоню по редакционному телефону. — Джон торопливо запрыгал по ступенькам вниз.
Быстро оглядевшись, Ален нашел телефон, набрал номер отделения неотложной помощи и с облегчением услышал голос Элен.
— Как Эдда?..
— Стабильно, хороший цвет лица, ровное дыхание, пульс — девяносто два, мерила три минуты назад. Она в бешенстве, грозится вызвать такси и уехать домой.
Ален вздохнул.
— Загоните ее в палату, отберите одежду и попросите Мэн сбегать в мой кабинет и найти ее карту, чтобы я смог посмотреть ее, когда приеду.
— О'кей. Он будет рад вырваться отсюда на пару минут.
— Он возбужден?
— Да не очень. Он отделался порезами и синяками. Пока может обойтись без вашей помощи.
— Я немного задержусь. Тут у меня небольшая проблема.
— Слышала о ней. Как сейчас чувствует себя миссис Адам?
— Она-то прекрасно, а вот я бы провел недели три на необитаемом острове, закрытом для женщин всех возрастов.
В немалом раздражении он вернулся в спальню. Элли уже суетилась вокруг матери, которая сидела на краешке кровати все еще одетая, с термометром, торчащим изо рта.
При виде доктора лицо Нади сморщилось, а ее темные глаза посмотрели неласково. Любопытно, хватит ли одного поцелуя, чтобы гнев в этих глазах перерос в страсть?
Слишком утомленный, чтобы контролировать себя, он позволил себе запретную игру воображения, будто эта женщина смотрит на него с вожделением.
Дуралей, обругал он себя. Ты ее врач, не более того. И тебя заботит ее выздоровление, а не форма ее рта иди цвет ее волос.
Заметив, что Надя выглядит лучше, он обратился к дочке:
— Ты все сделала правильно, детка.
Девочка расплылась в улыбке.
— Я сама поставила ей термометр. Как доктор.
— Чудесно. А теперь я покажу тебе, как считать показания.
Надя нахмурилась, но позволила ему взять термометр.
— Что он показывает? — спросила Элли.
— Сто один и шесть десятых по Фаренгейту.
— Значит, у мамочки температура?
— Каждое тело имеет температуру. Когда она поднимается выше девяносто восьми и шести десятых, это называется жаром и значит, что организм борется с каким-то недугом.
— Если у мамочки температура сто один, то у нее жар?
— Верно. — Он сполоснул термометр, убрал его в футляр и передал ей. — Положи на место, чтобы миссис Хубен легко нашла его, когда он понадобится.
— Миссис Хубен? Вы говорите о Кристи? Жене Джона?
Он кивнул.
— Она побудет с вами сегодня ночью.
Ну хватит, решила Надя и воскликнула:
— Нет, не побудет!
— Почему, мамуля? Мне нравится Кристи. Она рассказывает забавные сказки.
— Потому, дорогуша, что маме не нужна сиделка. Мне достаточно выспаться.
— Скажите, миссис Адам, — Ален сложил руки на груди и склонил чуть набок голову, — когда вы закончили медицинский факультет?
— Мне не нужен диплом, чтобы знать, чего я хочу. А я хочу, чтобы меня оставили в покое.
— Нет проблем. — Он протянул руку Эльвире. — Пойдем-ка посоветуемся, пока мамочка злится.
— Ничего я не злюсь! — возмутилась Надя.
Элли привела его в ванную комнату, где он положил термометр и взял бутылочку с аспирином. Ален бы прописал другое лекарство, но сгодится и это.
— Когда ты ложишься спать? — спросил он, наливая воду в стакан.
— Обычно в половине девятого, — неохотно призналась Элли. — Но сегодня особый день: был концерт, мама больна и все такое.
— И все же тебе пора в постельку. Ты отдохнешь к утру и сможешь помочь мамочке.
— Может, ей нужна помощь сейчас?
— Не беспокойся, я побуду здесь, пока не придет миссис Хубен.
— Обещаете?
— Обещаю, — ответил доктор, погладив девочку по голове. — А теперь иди.
— Но я хочу помочь.
— Если ты заберешься под одеяло, твоей мамочке не нужно будет беспокоиться о тебе, и этим ты поможешь ей лучше всего.
В Элли сказывался упрямый характер матери, но в конце концов она уступила и, хоть и неохотно, отправилась в свою комнату.
— Эй, док!
Ален оглянулся и увидел Джона, подзывавшего его из коридора.
— Кристи в больнице, подменяет кого-то в ночную смену, — сказал он приблизившемуся врачу. — Она пытается найти кого-нибудь еще посидеть с боссом, но надежды мало.
— Проклятье.
— Да уж. Но, в общем, могу и я побыть. После того как мы с ребятами отпечатаем номер.
— Не надо. Я что-нибудь организую. Не волнуйтесь.
— Вы уверены? Надя очень добра ко мне и к другим. Я не прочь отплатить добром.
— Уверен. К тому же вовремя отпечатанная газета будет, вероятно, для нее лучшим подарком в данный момент.
— Да, похоже так. — Джон кивнул на прощание и ушел.
Взгляд Алена остановился на полоске света под дверью Надиной спальни. В последние годы он нечасто входил поздно ночью в спальню женщины, и речь, разумеется, шла о пациентках.
Ален даст ей аспирин и убедится, что она приняла таблетки, даже если ему придется заставить упрямицу. И когда она уснет, сделает несколько звонков и найдет частную сиделку, готовую сделать ему одолжение.
Итак, Ален должен позаботиться о пациентке. И если есть еще милосердие на свете, сейчас он застанет ее в чем-то фланелевом, укрытой одеялами до подбородка и спящей глубоким сном.
4