Уилмот. Род, весьма почитаемый в Сити.
Хардман. У вас новая картина, милорд? Я не считаю себя знатоком, но, мне кажется, это произведение высокого искусства.
Уилмот. У меня страсть к живописи. Я продал конюшню, чтобы купить эту картину (в сторону) и чтобы доставить удовольствие своему бедному отцу. Это Мурильо.
Хардман. Мурильо! Вы знаете, у Уолпола тоже слабость к картинам. Он в отчаянии, что не может найти Мурильо, чтобы повесить в своей галерее. Если когданибудь вы захотите подкупить премьер-министра, вам достаточно сказать: "У меня есть Мурильо!"
Уилмот. Что ж, если вместо картин он повесит людей, которых подкупил, можете сказать ему, что я отдам ему этого Мурильо даром.
Хардман. Подкупил!.. Право, милорд, все это только сплетни. Позвольте уверить ваше сиятельство, что сэр Роберт...
Уилмот. "Ваше сиятельство"! Как невыносимы эти титулы среди друзей! Хотя, если сам герцог Мидлсекский, которого обычно величают "Гордым герцогом", сказал своей герцогине, когда она однажды поцелуем умалила его достоинство: "Мадам, моя первая жена была из рода Перси, но даже она никогда не позволяла себе такой смелости...".
Хардман. Ха-ха. Ну, если бы "Гордый герцог"...
Уилмот. Соизволил прийти сюда, мы бы фамильярно сказали: "Как поживаете, дорогой Мидлсекс!"
Софтхед. Так и сказали бы, Фред, Мидлсекс! Хотели бы вы познакомиться с каким-нибудь герцогом, мистер Хардман?
Хардман. Я знаю одного или двух, состоящих в оппозиции. И для меня это более чем достаточно.
Софтхед. Более чем достаточно?! А для меня было бы мало одного герцога!
Хардман. Поживете, будете думать иначе.
Входит Смарт.
Смарт. Его светлость, герцог Мидлсекский.
Входит герцог.
Герцог. Мой дорогой Уилмот, ваш покорнейший слуга!
Уилмот (в сторону). Ну, теперь смелее! Как поживаете, дорогой Мидлсекс?
Герцог. "Как поживаете"?! "Мидлсекс"?! Боже небесный, какая фамильярность, до чего же еще может дойти нынешний век?!
Xардман (Софтхеду). Может быть, это и модно, однако я не советую вам следовать этой моде.
Софтхед. Но если Фред...
Xардман. О, конечно, Фред великолепный образец для подражания...
Софтхед. И, однако, испытываешь невольное благоговение, когда видишь настоящего герцога?!
Хардман. В конце концов он такой же смертный, как и мы с вами.
Софтхед. Вы и в самом деле так думаете?! Честное слово?
Хардман. Сэр, честное слово, я убежден, что он такой же смертный!
Герцог (приподнимаясь со своего стула и с царственным снисхождением оглядываясь по сторонам). Это, повидимому, друзья вашего сиятельства? Добрый день, джентльмены!
Софтхед. Вам также добрый день, милорд, гм... я хочу сказать, дорогой дружище! Как поживаете, Мидлсекс?
Герцог. "Мидл... секс"... "дружище"... "дорогой"... Уж не сон ли это?!
Уилмот (Софтхеду). Немедленно извинитесь перед герцогом. (Хардману.) Уведите его скорее в другую комнату. (Герцогу.) Позвольте объяснить вашей светлости.
Софтхед (Хардману). Но что я должен ему сказать?
Хардман. Что-нибудь очень вежливое, даже подобострастное.
Софтхед. Я... Я... мой герцог, я умоляю вашу светлость о прощении, я...
Герцог. Маленький человек, прощение вам даровано, потому что само ваше существование ставится под сомнение. Поскольку оно нуждается в моем признании, считайте себя отныне несуществующим, уничтоженным!
Софтхед. Покорнейше благодарю, ваша светлость. Однако - "уничтоженным", что это значит?..
Xардман. Это особый оборот герцогской речи для тех, кому он дарует прощение.
Софтхед хочет подойти к герцогу.
(Останавливая его.) Как? Разве вам недостаточно было общества герцога?
Софтхед. Нет, недостаточно. Теперь мы помирились. Я никогда долго не питаю злобы. А мне хотелось бы больше знать о нем, ведь не каждый же день встречаешься с герцогом. Раз он назвал меня "маленьким человеком" - значит, это настоящий герцог! Да еще какой изысканный!
Хардман (уводя его). Смотрите, он станет преследовать вас! Нет, нет, пойдемте в другую комнату.
Уходят через боковую дверь. Софтхед очень неохотно покидает герцога.
Герцог. В дерзости этого маленького человека есть что-то зловещее, какое-то отклонение от природы. Но сейчас мы с вами одни, два джентльмена. Отец ваш - мой друг, и его сын должен обладать смелостью и благородством.
Уилмот. Клянусь, я был смел, когда дал слово, что назову вашу светлость "Мидлсексом", и был благороден, когда сдержал свое слово. Таким образом, я доказал, что храбрости и благородства у меня хватит на любое дело.
Герцог (доброжелательно). Вы сумасбродны, легкомысленны и безрассудны. Увы, даже высокое звание не освобождает его обладателя от ошибок. Как странно! (С негодованием во взгляде.) Мой покойный брат...
Уилмот. Ваш брат, лорд Генри де Моубрей? Дорогой герцог, умоляю, простите меня, но я надеюсь, что Тонсон, книгопродавец, солгал мне, когда в кофейне Билля он говорил, будто ваш брат оставил после себя какую-то исповедь или мемуары; судя по их содержанию, они могут принадлежать лишь человеку с характером циничным, успех которого в шумном свете был столь... ужасным?.. (В сторону.) Этот Моубрей - законченный соблазнитель и безжалостный головорез.
Герцог. А, значит, эти мемуары в самом деле существуют?! Мой брат все-таки выполнил свою грязную угрозу? И теперь я, глава Моубреев, буду осмеян и опозорен. Силы небесные, неужели на земле не осталось ничего святого?! Не могли бы вы узнать, в чьих руках находятся эти скандальные мемуары?
Уилмот. Попытаюсь это сделать. Я знаю, лорд Генри был зол на вас за то, что вы из-за его проделок отреклись от родства с ним. Я помню, рассказывали, будто из пустого хвастовства он подрался в кофейне с каким-то беднягой, по имени Морлэнд - чьим-то мужем... О, не будем говорить об этом... Во всяком случае, необходимо достать эти мемуары. Это долг джентльмена!
Герцог (беря его руку). Вы достойный сын своего отца. И бесспорно заслуживаете того доверия, которое я решил вам оказать. Слушайте! Его величество король Яков, обманутый ложными обещаниями во время восстания Пятнадцатого года, отказался снова рисковать своими королевскими правами, пока он не будет уверен, что достаточное количество влиятельных лиц поддержат его. Без этого он не хочет рисковать жизнью людей и всем тем, что имеется в его распоряжении. Я, так же как и многие другие небезызвестные вам лица, готов присоединиться к клятве, которой с таким благоразумием требует наш король. Ваша помощь, милорд, была бы особенно ценной, так как вы кумир молодежи. Правда, возникли некоторые сомнения в вашей лояльности, но я пришел, чтобы рассеять их... Для этого достаточно одного вашего слова. Если мы преуспеем, вы будете участвовать в восстановлении на престоле сына Стюарта. Если мы потерпим поражение, вы пойдете на эшафот, но рядом с Джоном, герцогом Мидлсекским. Вы колеблетесь, или ваше молчание следует принять за согласие?