Алхимик, тем временем, собрал свою команду и уже ждал в лаборатории. Скоро Весемир и Висенна присоединились к ним.
В глубине хорошо освещённой комнаты стоял Унылый Альберт. Так его называли в Каэр Морхене — это был стол, к которому привязывали проходящего Испытание. Те, кому везло, просыпались на нём и проводили так ещё пару-тройку очень интересных ночей. Те, кому не везло, не просыпались уже никогда.
Краснолюдский Альберт был совсем не так уж и уныл — по крайней мере, на нём был соломенный матрац, лазаретская простынь и ремни были из очень мягкой кожи. Волшебная сеть всколыхнулась огоньками, когда Весемир опускал мальчика на это ложе, и алхимики тут же начали возиться с ремешками, вводить какие-то трубки и вкалывать иглы в вены.
Это было неправильно.
Висенна подошла и легонько сжала его ладонь.
Я ему обещала, — уверенно сказала она в мыслях Весемира.
Много с того толку, — не смог сдержать мысль ведьмак.
Он посмотрел на прозрачную жидкость, уже начавшую капать в вену мальчика и посмотрел вопросительно.
Это укрепляющий раствор, — всё так же беззвучно пояснила чародейка, — пока что с ним вообще ничего не сделали. Просто очень сильное снотворное и то, что поможет ему пережить процесс.
Скоро Висенна покинула его и стала колдовать над мальчиком дальше, вместе с алхимиками.
Спустя минут десять к прозрачной жидкости добавилось нечто синее. Весемир видел, как оно растекается по венам мальчика и исчезает под кожей. Волоски у него встали и он слегка задрожал. Висенна убрала волосы с лица и сделала пару пассов руками — дрожь прошла.
Ведьмак чувствовал себя, наверное, хуже всех присутствовавших. По крайней мере, алхимики и Висенна были заняты работой — пусть и грязной, отвратительной и бесчеловечной. Весемир же не делал ничего — он ни черта не смыслил в настоящей алхимии и ещё меньше — в настоящем чародействе, и вообще-то ему бы не стоило присутствовать.
Но все были уверены, что уж как раз ведьмаку-то стоит присутствовать при создании нового ведьмака, и никто даже не сомневался в том, что он потребуется. Пока что его задача состояла в том, чтобы смотреть, всё ли идёт так, как надо. На самом деле, он понятия не имел, как оно должно идти, так как не присутствовал ни на чьём Испытании Травами, кроме своего собственного — память о котором была своеобразной. Кроме того, Весемир должен был говорить с Дарреном, если тот придёт в сознание и «как-то его наставлять».
Последние лучики надежды на то, что «как-то кого-то наставлять» является в его жизни просто временной тёмной полосой отчаяния и беспомощности, с каждым днём угасали.
Сейчас Весемир чувствовал себя, как слон в посудной лавке. Маленькие краснолюды и маленькая Висенна скакали вокруг опутанного трубками мальчика, вены которого то вздувались, то снова расслаблялись, колдовская сеть время от времени издавала мелодичный звон, а яркие газовые фонари давили своим светом. Весемир присел было на стул, но долго не просидел — так он чувствовал себя не наготове.
Наготове к чему?..
Наконец, спустя вечность, Висенна и краснолюды оторвались от мальчика — явно уставшие, но довольные.
— Первая ступень прошла, — радостно улыбнулась чародейка, — он стабилен. Настоящий герой!
Мальчик лежал на столе и выглядел так же, как час назад — просто мирно спал. Смотреть было не на что и Весемир отвернулся.
Им предстояло провести здесь три дня. Химе говорил, что с тех пор, как создавались эликсиры для ведьмаков, алхимическая наука претерпела некоторые изменения и теперь можно было всё сделать за три дня. Испытуемые раз за разом показывали «положительную динамику».
«Положительная динамика» стояла перед глазами Весемира. Сначала это были дети, которые умирали сразу же, в жутких мучениях. Потом это были дети, которые приходили в себя посреди процесса, выцарапывали из себя катетеры и корчились от боли. Они тоже умирали. Последние несколько прошли все трансформации, но умерли от отказа почек.
Краснолюды рожали детей очень редко и очень их берегли, поэтому всё это были беглые мальчишки из Ривии, которых Махакам порой принимал к себе в качестве посыльных, переводчиков и караванщиков. Ривия, с её тавернами, борделями и цирками, каждый год производила на свет сотни, если не тысячи никому не нужных детей.
Конечно, эти дети всё равно умерли бы — от голода, холода, жестокости — но всё равно каждый из них уносил с собой часть живого человека, которым был Весемир. Он не видел их всех, он не присутствовал при экспериментах, не смотрел им в глаза — никому, кроме Даррена, который должен был оказаться той самой удачной попыткой, после которой начнётся новый золотой век ведьмаков.
Всю свою жизнь он не очень интересовался алхимиками. Каэрморхенские алхимики всегда были сами по себе — они были похожи на чародеев, одевались так же роскошно, говорили теми же мудрёными словами и не очень-то спешили попробовать свои эликсиры на себе. Время от времени они шутили или выдавали какие-то философские сентенции вроде «всё есть огонь» или «всё есть вода» и Весемир относился к ним уважительно-нейтрально.
Сейчас, увидев алхимиков в деле, он понимал, что ненавидит их. Насколько у человека не должно быть души, чтобы брать здоровых детей и так извращаться над ними? Как можно ценить какое-то искусство больше, чем жизнь невинного человека, ребёнка?
Висенна в ответ на попытки поговорить об этом всё хмурилась и отвечала, что знает, что нужно делать. На этом разговор исчерпывался.
За первый день мальчик прошёл ещё две ступени, за второй — ещё три. Алхимики и Висенна время от времени удалялись на перерывы, но кто-то всегда дежурил в лаборатории. Весемир пытался уходить поесть и поспать, но бессмысленные уколы совести гнали его обратно — поэтому в итоге ведьмак спал и ел прямо в лаборатории, не обращая внимания на укоризненные замечания алхимиков.
Черты лица мальчика менялись, кожа, и так светлая, становилась ещё бледнее. Веснушки уже почти совсем сошли — вылиняли, зато волосы, казалось, горели огнём.
Весемир дремал, когда Висенна и пара алхимиков вошли в лабораторию. В руках они несли толстые свечи, курильницы и какие-то бутылки. Выглядело всё это почему-то зловеще, хоть предметы и были самые обыкновенные. Может, она только что купила их в лавке.
Пока алхимики расставляли свечи и курильницы, сверяясь с планом, Висенна обмотала вокруг руки Весемира красный шерстяной шнур, а второй конец шнура — вокруг руки мальчика.
— Весемир, — сказала она вслух, глядя ему в глаза. Это значило, что дело очень важное.
— Мм?
— Этот шнур нужен для того, чтобы ты мог дать какую-то часть своей силы мальчику, если это будет необходимо. Если это потребуется, выпей этот эликсир, я дам тебе знак. Сейчас мы добавим следующую ступень и я сделаю ритуал для поддержки. Он может показаться немножечко тёмным, но я держу всё под контролем. Если что-то выйдет из-под контроля, то алхимики прервут ритуал.
— Немножечко тёмным?.. — только и мог ответить Весемир, сжимая в руке маленькую склянку с эликсиром.
Висенна пожала плечами.
— Это некромантия, — просто ответила она, — я добавлю печати на Врата и создам сопротивление для души мальчика, если она решит покинуть тело. Как если бы я притягивала его душу из-за Завесы, но душа всё ещё была здесь. Умереть для него будет как…как плыть против течения, понимаешь?
Ведьмак ничего не понимал и, кажется, потерял дар речи. Висенна сдвинула рыжие брови и фыркнула, но ничего не сказала и удалилась колдовать над испещрённым письменами кругом вокруг кровати мальчика.
Маленькая, рыжая и будто бы светящаяся от бьющей изнутри живой энергии, Висенна абсолютно не ассоциировалась с…некромантией.
Тем не менее, сейчас она со сосредоточенным лицом зажигала толстые чёрные свечи в стратегических местах круга, в изголовье мальчика и у его ног.