— Мы узнаем только когда выйдем из зала, — сказала она, — сдаваться пока нельзя.
========== Часть 20 ==========
Комментарий к Часть 20
Да, это именно тот эпизод, из-за которого здесь половина предупреждений!
TW Графические описания насилия
TW Кровь, травмы, боевые действия
TW Смерть персонажей
Тум. Тум. Тум-тум. Тум.
Мильтону казалось, что капли дождя — это камни, и падают они не на крышу дома, а прямо в мозг. Голова раскалывалась настолько, что он боялся пошевелиться — вдруг развалится на две половинки?
Он поклялся себе, что никогда в жизни больше не будет пить. Это был первый и последний раз. Все пили — и он пил. Но теперь они могут делать всё, что угодно, а так травить себя Мильтон не намерен, нет-нет. Его уже достаточно отравили в подземельях. Да, этого, пожалуй, будет достаточно, большое спасибо.
Тум. Тум-тум. Тум-тум-тум. Тум.
Капли дождя звучали успокаивающе. Паренёк со стоном выполз из постели. Хотелось пить. Адски хотелось пить.
В общей спальне больше никого почему-то не было. Он проковылял через неё в душевую и приложился прямо к крану с ледяной водой. Стало чуть легче, но голова не прошла.
Мильтон отлил и понял, что пора возвращаться в кровать. В конце концов, если им теперь можно обносить лавки и резать на улице кошельки, то уж оттого, что он проспит весь день, ничего страшного не случится.
За окном светил желтоватый газовый фонарь. На окне были какие-то разводы.
Тум. Тум. Тум-тум. Тум.
Мильтон нахмурился. Он вспомнил, что он больше не в Ривии, а в Махакаме. Здесь не может быть дождя!
По окну стекала кровь.
Мильтон открыл окно и высунулся, чтобы проверить, что там наверху.
На крыше лежал полусожранный труп краснолюда и кровь сочилась из него, каплями стекая по желобку в черепице.
Это было последним, что Мильтон увидел в своей недолгой жизни.
***
Василиск прыгнул со стены вниз, вцепился в ногу какому-то краснолюду и потащил прочь. Герт рванулся вперёд и зарядил навершием меча ему в глаз — инстинктивно, не успев понять, что уже поздно. Тварина держала. Краснолюд прекратил орать и умер. Василиск попытался утащить тело вверх по стене, но не успел — ведьмак с хрустом всадил ему меч в основание черепа.
Отрубить голову одним ударом не получилось бы — меч уже затупился настолько, что был не острее топора, каким рубят дрова.
Они прикрывали бегущих по внешней галерее краснолюдов. Ледяной горный воздух шипел под крыльями тварей, бросавшихся на галерею и пытавшихся унести свою кровавую жертву. Брусчатка хлюпала и скользила от крови и дерьма, со всех сторон слышался дикий вой — звериный и человеческий, стрекотание и клацанье челюстей и жвал.
Краснолюды — и мужчины, и женщины — стояли плечом к плечу с ведьмаками и защищали своих. Они сражались вслепую, в темноте, не зная, с какой стороны прилетит следующий удар и не будет ли он смертельным.
Герт увидел у стены кого-то блюющего от ужаса и его самого чуть не вырвало. Одна рука едва двигалась и дико опухла — вероятно, кость треснула — но он не чувствовал боли, заглушённой эликсирами.
— Внутрь! — закричал женский голос сверху, — все внутрь!
Прикрывая отступающих от лезущих внутрь тварей, ведьмак стал пятиться назад, то и дело нанося удары. Через пару десятков метров он повернулся спиной и побежал с остальными.
Здесь галерея делала изгиб, уткнувшись в слишком твёрдый скальный массив. Это отделяло их от бездны, в которой вились твари и дало бы некоторую передышку.
Лавина камней обрушилась в галерею, перекрывая её, давя чудовищ, визжащих настолько истошно, что крики их порой перекрывали грохот камней. Из-под камней вырвалась брукса без ноги и вцепилась в шею Даррену. Герт рванулся в ту сторону, но Колек оказался быстрее, исполосовав тварь неестественно быстрыми ударами двух мечей.
Из шеи Даррена хлестала кровь. Герт подбежал, пытаясь зажать рану, но похоже, зубы порвали ярёмную вену, когда Колек наносил удары.
Даррен хрипел и метался на грязном камне, пытаясь поймать воздух, захлёбываясь собственной кровью.
Потом он умер.
Герта стошнило. Он пошатнулся, потерял равновесие, упал рядом и остался лежать, подтянув колени к груди.
Ему было очень плохо, хотелось плакать и истошно, истерично выть, как раненая собака. Но ни звука не выходило из его уст, кроме низкого мычания. От огромного количества выпитых эликсиров трясло. Он выпил последний пузырёк Пурги…когда? Во время последнего прорыва? Когда-то давно. Почему тогда во рту этот мерзкий холодный вкус? Ах да, его стошнило.
— Ты живой, парень? — рядом кто-то тяжело опустился. Герт попытался открыть глаза, но ему хотелось только лежать вот так, свернувшись в маленький комочек, и ещё хотелось выть, но он не мог выть, и он не мог плакать, и от этого тело начало ходить ходуном, будто у него была лихорадка.
— Ну, ну, тихо, — голос был ласковым, женским и кто-то гладил его по спине.
От этого становилось чуть легче, тиски ужаса ослабевали, но Герт всё ещё не мог найти в себе сил встать. Наконец, он открыл глаза и увидел перед собой краснолюдское лицо — это была женщина, кажется, жена пекаря, которая готовила самые вкусные пироги. Сколько раз Герт заходил к ней за капустным пирогом?
Сейчас на её лице была запекшаяся кровь, а всегда аккуратно уложенная шелковистая борода превратилась в грязную обгоревшую сосульку. Но это была она, и она говорила Герту ласковые слова, будто бы он был её сыном, и поэтому он неуверенно встал. Тётя Брунна — да, это её имя. Тётя Брунна подставила ему своё плечо и они пошли в темноту переулка.
— Ничего-ничего, — говорила жена пекаря, — мы с тобой ещё повоюем. Ещё будешь есть мои пироги.
При мысли о пирогах снова подкатили позывы и ведьмак упал на колени, давясь сухой рвотой. В желудке ничего не было и это было очень больно.
Боль навалилась на Герта, как каменное покрывало. Эликсир окончательно перестал действовать, но почему-то от этого стало немного легче.
Кто-то сунул ему горшок с водой. Он жадно выпил всю воду и через пару минут его снова стошнило. После этого Герт осторожно встал и, стараясь не делать резких движений, отправился на поиски родника.
От хлопка по плечу Герт чуть не упал снова. Он резко обернулся и узнал пекаря.
— Дядь Ростан, — ведьмак нашёл в себе силы улыбнуться, — вы тоже выжили.
— Никогда в своей жизни я ничего подобного не видел! — краснолюд лучился восторгом, — если бы не вы, то нам бы всем конец!
— Я тоже ничего подобного в жизни не видел, — ответил Герт хмуро.
— Но то, что вы делаете — это невероятно! — продолжал пекарь, — это невозможно!
— Ростан! — жена вернулась и рявкнула на него, — приди в себя, возьми тебя козёл!
Пекарь непонимающе огляделся, будто его окатили холодной водой. Остановил взгляд сначала на покрытом грязью, кровью и блевотиной юном ведьмаке. Потом взглянул на жену, будто первый раз её увидел, и взвыл.
— Брунна! Что с тобой сделалось? — запричитал он, протягивая руки к её лицу. Оба с бородой, для обычных людей они выглядели бы как двое мужчин, но для Герта разница была очевидной.
Брунна уверенно отвела его руки.
— Глупости, это просто кровь, я в порядке. Нужно уходить.
Пекарь выглядел жалко. Он обмяк и смотрел на всё вокруг с полным непониманием, как выброшенная на лёд рыба.
Краснолюды вокруг пытались перевязать раны, найти какую-то еду и воду. Пришедшие из ближних к шахтам районов уже давно бросили все вещи — этих жителей легко было опознать по попыткам тащить на себе одеяла, какую-то одежду, узелки. Кто-то нёс клетку с канарейкой. Кто-то толкал перед собой тачку. Маленькая девочка лет пяти, сидела на заднице посреди дороги и дико ревела. Маленькие, стоящие торчком косички торчали по периметру её круглого лица, отчего то напоминало маленькое солнышко.