Будоража высь
В даль заоблачных лугов
Бешено неслись, — тихонько и ласково пропел ведьмак. Бывший начальник шахты притих и смотрел на него во все глаза. Ведьмак помолчал снова.
— Мне её в детстве мамка пела, — сказал, наконец, Весемир, — а потом, когда эти пиздюки ревели и не могли уснуть по ночам, я им пел, чтобы заткнулись. Ты пел кому-нибудь колыбельные, а Гольштин?
— Дочкам своим пел, — ответил тот.
— Да не пизди, бегал ты от своих дочек ещё до дня их рождения. Ты знаешь, я же делаю это потому, что во мне ещё осталось что-то человеческое. Кажется, ты веришь в Вечное Пламя, Гольштин? Ну?
— Д-д-да…
— Знаешь литанию Святого Григория? Вечный Огонь, наполни моё сердце мужеством!
— Вечный Огонь, избавь меня от мерзости!
Вечный Огонь, сожги меня, если недостоин я!
В пламени рождаемся мы, и в пламени умираем, — шепелявя сквозь выбитые зубы и сбиваясь с ритма, рьяно читал Гольштин, — Благословенны…благословенны…
— …горящие в Вечном Огне, — подсказал Весемир.
— Сталь закаляется в огне. Металл куется в огне. Вечный Огонь оградит нас от зла. Праведность наша и Жертва наша будет защитой нам. Вот верный путь: вначале самоотречением, затем очищением в Вечном Пламени будет достигнута благодать!
— Amen, курвин ублюдок, — сказал Весемир, быстрым движением залил в себя эликсир и сложил руку в знак Игни.
Гольштин, сгорая заживо в мгновенно занявшейся огнём каменноугольной шахте, кричал душераздирающе, валялся по горящему полу, пытаясь потушить себя.
Весемир бежал по коридору с нечеловеческой скоростью. Взрыв прогремел за его спиной, когда он уже нёсся по склону горы через лес, к месту, где была привязана лошадь.
Ведьмак успокоил испуганное животное, сел верхом и пустил лошадь лёгкой рысью по направлению к холму по соседству.
На полянке, с которой открывался особенно хороший вид на бывшую деревеньку Печи, он остановился и наслаждался видом.
Угольные залежи будут гореть ещё долго. Несколько зим — точно.
Комментарий к Часть 23
Крутые парни не оборачиваются на взрывы!
А у нас с вами осталось два эпизода и эпилог.
Ну и конечно, песню написал не я, а группа Медвежий Угол (песня Ночная гроза). Послушайте, песня очень добрая и в сочетании с содержанием этой главы звучит особенно жутко.
Вообще у них много песен, под которые я писал этот фанфик)
========== Часть 24 ==========
Два коня шли шагом через летний зелёный лес, мягко ступая по черничнику и петляя меж напоминавших драконьи клыки скал. Запах смолы от разморенных солнцем вековых елей и сосен плыл по воздуху. Где-то внизу грохотала горная речушка.
Места здесь были дикие и звери, нисколько не боясь путников, спокойно пересекали их дорогу или настороженно наблюдали за непонятными существами из кустов. По мере продвижения, на пути всё чаще стали попадаться скальные выступы, которые нужно было огибать, поваленные деревья и овраги. Висенне и Весемиру пришлось спешиться.
Наконец, они спустились в серый каньон, последний отрезок дороги в старую крепость, и снова оседлали коней.
— Ты в порядке? — спросила Висенна, почувствовав почти осязаемое напряжение.
— Да, — отозвался Весемир, — Нет. Я не знаю.
Он помнил лес — ровно настолько, чтобы помнить ориентиры. Большое раскидистое дерево, скала с дыркой посередине, речка. Но они были просто деревом, скалой и речкой — не более. Было очень легко абстрагироваться и забыть о том, где они находятся и куда идут. Притвориться, что это всего лишь ещё одно путешествие, одно из тысяч, которые они проделали с Висенной или без неё за этот десяток лет.
Было в этих путешествиях и доброе, и злое, прекрасное до слёз в глазах, мерзкое, как сточные канавы Новиграда. Закаты и рассветы, несчётные звёзды в полях и на крышах далёких городов. Чаще всего жизнь была размеренной, они просто ездили из города в город и смотрели на то, как живут там люди. Порой случались погони, бешеные скачки в ночь и даже пара-тройка ассасинов, пытавшихся убить Висенну. Они знали друг друга, как правая рука знает левую — и с каждым годом, с каждым месяцем говорили всё меньше и меньше.
Слова становились лишними и всё чаще звучали внутри, а не снаружи.
— Я всё ещё уверена, что ты приедешь в Новиград к этой зиме, — Висенна нашла нужным сказать это вслух.
— Да, но я должен выполнить обещание.
Она не стала спрашивать, насколько он уверен в том, что осталось, перед кем выполнять обещание, потому что знала, что он и сам понятия не имел. Каэр Морхен был зовом, который Висенна могла понять, как любой друид, а данное десять лет назад обещание стало просто удобным якорем.
Весемир ткнул лошадь пятками и пошёл в ущелье первым. Он чутко прислушивался к своим чувствам, так же, как десятки раз проверял, не шевельнётся ли боль в сломанной и сросшейся кости после первого неловкого движения.
Внутри противно тянуло — ожиданием, страхом, чувством вины. Он ехал дальше.
Долина открылась им целым полем пушистых одуванчиковых головок. Серебристый пух сиял в лучах заката, стелясь мягким покрывалом по холмам.
Посреди поля белел огромный остов гигантского чудовища. Рёбра возвышались над землёй, будто балки строящегося дома.
Вдалеке блестело золотым и розовым озеро.
И среди леса и высоких трав стоял величественный зуб старой крепости.
Весемир пустил коня вперёд. То же сделала Висенна. Одуванчиковый пух взметнулся медленно кружащимися сверкающими звёздочками в летнем воздухе.
Они видели лежащие на земле мечи и доспехи. Тут бацинет, там разодранная кольчуга. Из костей не вышло бы составить скелет — погрызенные и разрозненные, они попадались тут и там, выбеленные ветром и дождями.
Кирпичный мост в крепость стоял, местами обваленный, усыпанный оружием и огромными рёбрами Левиафанов, которые не смог утащить ни один зверь.
Лицо Весемира было каменным. Висенна даже не пыталась читать его мысли — ей не хотелось быть затянутой в этот водоворот ужаса и боли.
— Заночуем здесь? — предложила она, — снаружи?
Ведьмак взглянул на неё, закрыл глаза и покачал головой.
— Ты не обязан…
— Я хочу, — он оборвал её.
— Я понимаю, — Висенна отступила в сторону.
Они вошли в покрытые копотью ворота.
Высокие своды хранили величественное молчание — но так казалось только на первый взгляд. На самом деле они уже включились в симфонию природы. Ласточки выводили потомство под козырьками капителей, из развороченной мебели порскали мыши. В подвале, где раньше была алхимическая лаборатория, нашло себе приют очень перепуганное приходом незнакомцев семейство лис. Под широкими столами в старой столовой играли маленькие волчата, чья мать попыталась было кинуться на Весемира, но была остановлена усыпляющим заклятьем.
Висенна присела рядом с животным и погладила его по мягкой рыжеватой шерсти. Волчата, даже не заметившие подвоха, вылезли из укрытия и с игривым рычанием принялись возиться друг с другом.
Весемир натянуто улыбнулся.
— Им придётся потесниться, — сказал он.
Висенна кивнула.
— Я знаю, что ты думаешь, — добавил Весемир, — но…
— Знаю-знаю, поэтому я ничего не говорю, — согласилась она, — ну что ж, где мы можем поспать?
Они устроились на ночлег в большой детской спальне. Висенна заявила, что не собирается карабкаться в башню после долгой дороги, поэтому они раскатали матрасы прямо на полу, среди нетронутых, но изрядно поеденных мышами кроватей и поужинали остатками вина и подбитым Весемиром тут же кроликом.
Висенна провалилась в сон сразу же. Она проснулась посреди ночи, как бывало часто, и увидела, что ведьмак лежит без сна и смотрит в потолок.
Чародейка вздохнула и привалилась к его плечу.
— Это так странно, — сказал Весемир.
— Правда, — улыбнулась Висенна, — хочешь, я останусь с тобой здесь и мы вместе дождёмся Мабона?