Посадка пехоты на корабли высветила кучу проблем. Уложиться в то время, которое офицеры Моргенштаба определили как нормативное, не удалось. Но это цветочки. Ягодки начались во время перехода и даже раньше: при выходе из порта. Дело в том, что я помнил: выходить в ночное время из порта, гражданский флот всех стран мира умел неплохо. Для них это было обычной рутиной. Поэтому транспорты с пехотой вышли из Одессы без проблем. Проблемы начались тогда, когда стоящие на внешнем рейде военные корабли попытались составить охрану конвоя. Как раз этому наш флот и не был обучен. И вообще, покидать базу ночное время, до самого начала Второй Мировой войны умел только японский флот. В общем, походный ордер сложился не сразу и с опознанием тоже возникли проблемы. Даже мне, сухопутному вояке, было понятно: операция на грани провала. Слишком много действий, демаскирующих конвой, предприняли черноморцы. А потом началось настоящее веселье. Привлеченные к учениям пароходы "Морвоенторга" под руководством Бойко, устроили тот ещё "балет"! Выныривая из темноты и обозначая светом прожекторов артиллерийский огонь "вражеских крейсеров", Убегая при ответном "огне", они сумели заставить боевые корабли оторваться от охраняемых транспортов, а затем и вообще их потерять. И когда транспорты остались без защиты, два парохода Бойко, вышли на транспорты и условным сигналом прожекторов обозначили "расстрел" каравана.
— Ваше величество! Такое впечатление, что на каждом нашем корабле, "противник" держал по шпиону! — сделал вывод, потрясенный увиденным Дубасов.
— А хотите на этих шпионов взглянуть? Кстати, Яков Аполлонович, вам и офицерам вашего штаба тоже стоит кое с чем ознакомиться, — это я уже к вице-адмиралу Гильтебрандту обратился.
Спустя шесть часов мы были на борту парохода "Ливадия", где нас и приветствовал пребывающий в статском чине Бойко.
— Обратите внимание господа! Господин Бойко в отличии от вас, не наделяет кулаки мозгами. Мозги у него там, где им и надлежит быть: в голове.
Пройдя в кают-компанию, где Бойко и разместил свой штаб, я кивнул в сторону планшетов, на которых моряк из будущего отслеживал обстановку по докладам своих "крейсеров".
— У господина Бойко, как и вас, стояли самые совершенные в мире радиостанции системы Попова. Лучшего и желать трудно. Его разведчики постоянно держали с ним связь и докладывали обстановку. Впрочем, на планшетах всё маневры как ваших, так и его кораблей отражены. Как я понял, вы ещё не поняли тех возможностей, которые даёт нам радио. Вы видели разведчиков, но понятия не имели о том, что управление боем осуществляется с дистанции в 100 верст…
— Пятьдесят четыре мили, ваше величество! — поправил меня слегка поморщившийся Дубасов, — на море дистанция измеряется в милях и кабельтовых…
— Спасибо за поправку, но это мелочь, а главное в том, что вы легко могли сорвать противнику весь замысел. Я не прав?
— Правы ваше величество, — бодро ответил Бойко, достаточно было прослушать эфир, определить главную передающую станцию и взять на неё пеленг…
— Спасибо за разъяснение! Итак господа, вы слышали о том, какие меры стоило принять. Как объясняли мне господа из лаборатории Попова, можно было и связь заглушить, тем самым нарушив всяческое взаимодействие между крейсерами противника. А можно было взять направление на сигнал и уничтожить флагмана врага. Поэтому, господа офицеры, приказываю: с этого момента начинать отрабатывать вопросы радио-электронной разведки и радио-электронной борьбы. Назовем эти вещи именно так. Наказывать за промахи я никого не собираюсь. Нельзя требовать мастерства от людей неученых. Учения мы проводим не для щегольства, а для учёбы. Думаю, что через год, черноморцы покажут мне высокий класс боевой работы. Вот тогда и выясним, кто не хочет, а кто не может. И запомните: не хочешь — научим, не можешь — заставим.
Я нарочно произнес последнюю фразу наоборот. Гвардия, которая вначале тоже многое чего не умела, запомнила эту фразу намертво. И давно поняла: я неумех не наказываю, я им даю возможность научиться. Теперь пришла пора и флоту учиться тому, чего по сей день мало кто умеет.
Тем временем жизнь шла своим чередом. В конце мая произошло то, что я и ожидал. В Белграде заговорщиками были зверски убиты король Александр Обренович и супруга его королева Драга Машина.
— Боже мой! Какие звери! — воскликнула Аликс, когда прочитала в газетах о подробностях убийства королевской четы.
"Сербы покрыли себя не только позором цареубийства (что уже само по себе не допускает двух мнений!), но и своим поистине зверским образом действий по отношению к трупам убитой ими Королевской Четы. После того как Александр и Драга упали, убийцы продолжали стрелять в них и рубить их трупы саблями: они поразили Короля шестью выстрелами из револьвера и 40 ударами сабли, а Королеву 63 ударами сабли и двумя револьверными пулями. Королева почти вся была изрублена, грудь отрезана, живот вскрыт, щеки, руки тоже порезаны, особенно велики разрезы между пальцев, — вероятно, Королева схватилась руками за саблю, когда её убивали, что, по-видимому, опровергает мнение докторов, что она была убита сразу. Кроме того, тело её было покрыто многочисленными кровоподтеками от ударов каблуками топтавших её офицеров. О других надругательствах над трупом Драги… я предпочитаю не говорить, до такой степени они чудовищны и омерзительны. Когда убийцы натешились вдоволь над беззащитными трупами, они выбросили их через окно в дворцовый сад, причем труп Драги был совершенно обнажён" — писал про это русский журналист В.Теплов.