Алла покачала головой.
Малисов (поднял голову). В тамбуре.
Девятов закрыл дверь. Прошел в тамбур. Шиндин сидит по-прежнему на площадке, курит.
Девятов. Ну-ка встаньте.
Шиндин тяжело повернул голову, но ничего не ответил.
Поднимитесь, поднимитесь! (Подошел ближе, рукой поддержал поднимающегося Шиндина. Прикрыл дверь). Давайте акты.
Шиндин смотрит на него.
Давайте акты!
Шиндин. Я их порвал… и выбросил… в лес…
Девятов (чуть подумав). Идемте со мной. Пошли, пошли.
Шиндин поплелся за ним. Они дошли до купе. Девятов снова зовет Нуйкину.
(Вышедшей Нуйкиной). У вас есть чистые листы бумаги?
Нуйкина. Какие листы? Бланки?
Девятов. Не бланки. Просто чистые листы бумаги.
Нуйкина. Есть.
Девятов (Шиндину). Сколько должно быть экземпляров, я забыл?
Шиндин. Вроде пять.
Девятов (Нуйкиной). Несите пять листов.
Нуйкина пошла в купе.
Шиндин. Что это вы вдруг?
Девятов. Не ваше дело.
Нуйкина вышла из купе — с бумагой.
(Шиндину). Значит, мы сейчас подпишем чистые листы, а вы потом впечатаете нужный текст. А подписи наши у вас уже будут. Ясно? (Расписывается пять раз. Передает листы Нуйкиной — вместе с ручкой.)
Нуйкина. Юрий Николаевич, я ничего не понимаю.
Девятов. Все нормально. Подписывайте.
Нуйкина (посмотрев на Шиндина. Девятову). Я — я хотела бы с вами поговорить.
Девятов (Шиндину). Я вас позову.
Шиндин направился обратно в тамбур.
(Нуйкиной.) Вас, наверно, удивляет, почему вдруг я решил подписать?
Нуйкина. Конечно!
Девятов. Виолетта Матвеевна, вы помните, два года назад мы принимали у Грижилюка молочную ферму?
Нуйкина. Еще бы! Мы тогда не приняли.
Девятов. Но вы помните, как обстояло дело? Грижилюк позвонил в облисполком. И Иван Иванович приказал мне по телефону акт подписать. Он по-своему тоже болел за дело. Без этой фермы область тогда не выполняла план по сельхозстроительству. Но я не стал подписывать. Вы тогда подписали, а я не подписал.
Нуйкина. Я подписала, потому что…
Девятов (перебивает). Не в этом дело. Когда я тогда вернулся в Елино, Иван Иванович меня вызвал и снова настаивал, чтобы я подписал акт. Я сказал — нет. Объект не готов, я подписывать не буду. И предупредил, что если другой подпишет вместо меня, как это частенько делается, я подниму большой шум. Что вы так волнуетесь?
Нуйкина (скрывая волнение). Нет-нет, ничего!
Девятов. Иван Иванович был очень разгневан. Сказал, что, очевидно, мы не сработаемся. Тогда я пошел в обком и рассказал всю эту историю. После этого Иван Иванович не стал со мной конфликтовать, выживать меня — как умный человек он понял, что со мной нельзя действовать грубо. Он почувствовал, что я могу за себя постоять. Что с вами происходит, вы нездоровы?
Нуйкина. Все в порядке, я вас слушаю.
Девятов. Он нашел другой выход — невероятно простой! Он просто перестал меня назначать в комиссии по приемке объектов! Он назначал таких людей, которые всегда сделают так, как ему надо. Я ж не могу требовать: назначьте меня. Он регулирует. И вдруг позавчера, прекрасно зная, что я собираюсь в отпуск, он посылает меня в Куманево принимать хлобозавод. Дескать, Морозов получил срочное задание, придется тебе поехать. Я грешным делом подумал, что он просто решил мне подпортить отпуск. Но теперь я понял, что все обстоит гораздо хуже: Иван Иванович вместе с Грижилюком — они старые друзья — решили моими руками убрать неугодного Егорова! Во-первых, зная мою дотошность, они не сомневаются, что я хлебозавод не приму! Что им в данном случае и требуется. А если Егоров пойдет в обком жаловаться и доказывать, что все специально подстроено, то опять же, благодаря мне, они запросто отведут от себя обвинение! В обкоме знают, что со мной они не могли войти в сговор! Вы понимаете, что происходит? Они манипулируют моей принципиальностью! Когда она им не нужна была, они ее выключили. Теперь она им потребовалась — они ее включили! Так что я вас прошу подписать акт. Тем более что печь хлеб завод может!