Нуйкина. Господи! Да неужели вам не достаточно того, что три человека видели, как он уронил?
Проводник. Интересное дело! Вы видели какой-то билет! А какой? Куда? Дата? Может, это билет совсем в другую сторону!
Шиндин. Слушай, хватит демагогию разводить! Я еду в командировку! Мне дорогу оплачивают! Какой смысл мне без билета ехать? Это ты хоть можешь сообразить своей головой? (Вдруг увидел вышедшую из купе жену. С ходу.) Алла Ивановна, идите сюда! Пожалуйста, это моя сослуживица! Она тоже может подтвердить?
Шиндина. Что случилось?
Проводник. Ты же сказал, с товарищем едешь! Уже оказывается дама?
Шиндин. Да мы втроем едем! Просто товарищ пошел в другой вагон — к знакомому! Представляете, Алла Ивановна, случайно уронил билет (показывает билет), и он не верит, что билет у меня был!
Шиндина. Да вы что! Два билета я вам отдала, когда мы садились, а его билет остался. Он взял, чтоб вам отнести. Вот наши командировочные. (Хочет достать из сумки.)
Проводник. Ну и что — командировки? Он сейчас зайцем проедет, потом у кого-то стрельнет билет, а на работе ему заплатят! Что я, не знаю, как это делается!
Шиндин. Слушай, если бы не было здесь Аллы Ивановны, у которой сегодня день рождения, я б тебе сейчас морду набил! Просто не хочу портить человеку настроение в такой день!
Проводник. Во дает! Уже день рождения придумал!
Шиндин. Я придумал?! (Убегает в купе и тут же возвращается с двумя бутылками коньяку в руках.) Вот. Там еще бутылка! Иди проверь, чучело, — конфеты, лимоны, закуска, шампанское! Сейчас разобью эту бутылку о твою дубовую голову!
Семенов. Спокойно! Голову так голову, а бутылку жалко! (Положив руку на плечо проводнику.) Отец, сколько лет мы на железной дороге?
Проводник. Я?
Семенов. Ты.
Проводник. Сорок!
Семенов. Тогда ты мне скажи — только честно — за сорок лет ты хоть раз видел в своем вагоне такую красивую женщину, как Алла Ивановна? Нет, ты скажи, не увиливай! Алла Ивановна, вы куда?
Шиндина уходит к себе в купе.
Ну вот — все испортил. А еще проводник. Куда ж ты нас ведешь? Сусанин ты или не Сусанин? Я, может, счастье свое нашел сейчас в твоем вагоне, а ты с этим билетом пристал! Разве это по-стариковски, разве это по-русски — нет, ты скажи, это по-каковски?
Проводник. А я при чем?
Семенов. Ты ж тут хозяин! В общем, давай так договоримся: если ревизор не признает этот билет за билет (ткнул пальцем в стекло) — я из своего кармана плачу штраф. Я плачу! Не он, я! А теперь давай срочно исправляй положение — готовь стаканы, будем Аллу Ивановну поздравлять с днем рождения! (Всем.) Все, товарищи, концерт окончен! (Проводнику.) Батя, ты чего ждешь? Иди мой стаканы. Давай, давай, иди мой стаканы, тебе тоже нальем!
Проводник. А я не очень…
Семенов. Ладно, я по носу твоему вижу, как ты не очень.
Проводник. У меня здоровье…
Семенов. Иди, иди, иди. А то начну щекотать! Щекотки боишься? (Начинает его щекотать.) Боишься, а… ну, ну, ну!
Проводник (сквозь смех). Да ты чего, сумасшедший? Ну, брось! Ну! (Отступает по коридору в сторону своего слубежного купе.) Перестань! Ну!
Пассажиры (смеются). Ай да Сусанин!
— Батя, бельишко давай! Доигрался!
— Пошли, пошли, пошли, пошли!..
С хохотом сопровождая проводника, пассажиры скрываются. Малисов, наблюдавший всю эту сцену из купе, чуть приоткрыв дверь, теперь дверь закрыл. У окна остались Шиндин, Девятов, Нуйкина и Семенов.
Шиндин. Ну что, товарищи, я вас приглашаю на день рождения Аллы Ивановны!
Семенов. Он нас приглашает! А ты попробуй нас не пригласи! Мы его, можно сказать, от тюрьмы спасли, а он из себя еще благодетеля строит!
Нуйкина (Шиндину). Вы не слушайте его, молодой человек, он шутит!
Семенов. Виолетта Матвеевна! От вас я такой пакости не ожидал!
Шиндин. Товарищи, я самым серьезным образом вас приглашаю! Вы обязательно должны быть на дне рождения Аллы Ивановны!
Семенов. Ты не волнуйся, будем!
Нуйкина. Геннадий Михайлович, как вам не стыдно! У них своя компания, мы им совершенно чужие люди…
Семенов. Будем, будем! Правильно я говорю, Юрий Николаевич?