Надо будет с этим что-то сделать. Потом.
– Ба, а где моя комната? – беззаботно спрашиваю я, и она указывает на притаившуюся за выступом горки дверь.
– Вон там. Располагайся. Максимушка поделится с тобой местом в шкафу.
Я на автопилоте иду следом за бабкой, но от услышанного мне делается дурно. Я буду делить комнату с каким-то идиотским Максимушкой?! Как она вообще себе это представляет? Да я же огрею его чем-нибудь в приступе паники, если он приблизится ко мне хотя бы на метр. Я воткну ему в глаз заточку или вырублю его шокером, которые теперь всегда при мне.
Глава 13
Убейте меня.
Самые страшные сны сбылись. На меня обрушилась сила чьего-то сглаза. Наверное, Настиного… Иначе что меня сподвигло подписаться на эту поездку?
Я сижу на продавленной древней кровати – в ней наверняка водятся клопы – и пытаюсь пока просто осмыслить все то, что со мной происходит. Отрицание, гнев, торг и депрессия – все это еще впереди. А вот в том, что когда-нибудь наступит стадия принятия происходящего со мной бреда, я очень сильно сомневаюсь.
Вокруг меня оклеенная пожелтевшими обоями десятиметровая комната, заботливо поделенная надвое ширмой. Я начинаю истерически хохотать. Хорошо, что бабуля в данный момент жарит на кухне какие-то тошнотворные блинчики и не слышит моего приступа веселья.
В этой комнате есть окно с обитающим на подоконнике кактусом, диван, стол и тот самый шкаф, которым со мной должен великодушно поделиться Максимушка.
Стены на его половине комнаты завешаны плакатами с изображениями каких-то идиотов, из-за диванного подлокотника торчат грифы гитар. А еще у этого мудака есть пыльный системный блок без одной стенки, залитая чем-то мерзким клавиатура и заляпанный, видавший виды монитор.
Паника накатывает огромной волной, я делаю несколько судорожных глубоких вдохов, чтобы ее унять. Даже следы пребывания незнакомого парня в этой комнате меня вымораживают.
Интересно, как поживают мои прикормленные карманные обезьянки? Они и вправду собираются мне помочь, или же папины деньги уплыли к мошенникам?
Искалеченный и разбитый, как и его хозяйка, смартфон мертвым грузом лежит в кармане. Попытки его реанимировать успехом так и не увенчались. Где-то в недрах моих чемоданов таится ноутбук, но от здешней беспроводной сети я, естественно, не знаю пароля.
Осторожно слезаю с кровати, на полусогнутых затекших ногах подхожу к столу, нажимаю кнопку на системном блоке, и древний комп оживает.
Касаясь мышки только кончиками пальцев, вхожу в стандартный браузер – браузер, которым пользуется живущий здесь придурок, я использовать не собираюсь. Быстро ввожу свои логин и пароль.
Жизнь на моей странице замерла – слишком давно она не пополнялась выдуманными новостями, и зеваки потихоньку расходятся. Сколько ни мечи бисер…
Зато в личке мигает три непрочитанных сообщения от пользователя Кома:
11:30: «Ice blonde, отзовись!»
13:00: «Ice blonde, если честно, нам позарез нужны эти деньги. Давай договоримся: если ты не объявишься до 14:00, мы примем сделку».
14:05: «Детка, мы в твоем распоряжении. Давай наводку».
Никита… Учится или в педагогическом, или на физмате, или где-то еще… я не помню. Зато я помню его пустые глаза в тот момент, когда он рушил мою жизнь. Он не раскается. Он вообще меня не помнит.
Мои руки трясутся.
Ему все равно…
Не нужно ковырять старые раны, они уже подернулись плесенью. Они болят, и болят, и болят, но, если их поглубже спрятать, когда-нибудь боль утихнет.
Сегодня я заплатила только за то, что кто-то согласился дать мне надежду. Мой папочка заплатил.
Под долетающее с кухни шипение воды и раскаленного масла я несколько минут листаю ленту новостей и с чистой совестью сношу свой профиль.
Глава 14
Тесная замызганная кухня.
Передо мной, на покрытом клеенкой столе, на общепитовской тарелке с отколотым краем высится горка блинов, истекающих растаявшим маслом. Бабка суетится рядом, периодически пополняя стопку.
– Кушай, девочка, кушай! Худая ты уж очень!.. – громко приговаривает она.
Блины так аппетитно выглядят, что я не выдерживаю и накидываюсь на них. Пофиг. Никто не узнает.
Я лопаю эти чертовы блины до тех пор, пока не замечаю старинную чугунную сковороду со следами столетнего протухшего нагара, на которой румянится еще один новорожденный блин, и все его съеденные предшественники тут же грозят вылезти наружу даже из ушей. Резкая головная боль ударяет между глаз, и, чтобы удержать блины в себе, я делаю огромный глоток чая.