- Это однокурсница Полина, между нами ничего нет, просто нам было по дороге, -пояснил Вадим. И почему-то, к собственной досаде, смутился, хотя всё, что говорил, было чистой правдой.
Неожиданно в сердце зародилась тревога: вдруг новоприобретённый брат, по своей элементарной привычке трепаться, донесёт Тинке, что он разгуливает по городу с Ардовой вдвоём. Конечно, Тинка психанёт и обидится, ведь Вадим обещал ей держаться от Полинки подальше.
Да, он и держится, только той хоть кол на голове теши, не хочет понять: никакой дружбы, тем более любви, не может между ними быть. Появляется внезапно перед ним, как чёрт, вернее чертовка, из табакерки, и невозмутимо принимается рассуждать о делах в их студенческом театре. И сложно её перебить. А когда ей говоришь прямо, что спешишь к Тинке, она мило улыбается:
- Я же тебе не мешаю, мы обыкновенные попутчики. Не бойся, Тинка не будет тебя ревновать ко мне, просто у неё нет повода. Ведь так Вадим?
Чтобы подавить угнетающее волнение – Тинка никак не могла отвлечься от мыслей о встрече Вадима с отцом и братом – она постаралась забыться любимой книжкой «Робинзон Крузо». Много раз её перечитывала и всегда погружалась в неё с головой, представляя себя на необитаемом острове. В комнате было тихо – девчонки ушли в кино. Вдруг в общежитском коридоре раздались быстрые шаги, затем - резкий стук в дверь. Тинка повернула ключ и распахнула её. Алёша Кравченко? Взгляд у него был пронзительный и холодный, а сам весь напряжён, как ёжик. Совсем не ожидала его увидеть таким. И вообще увидеть.
- Разве ваша встреча уже закончилась? – не удержалась она от восклицания.
- Закончилась! – хмуро произнёс он и, чуть оттолкнув девушку, вошёл в комнату.
- Что случилось? – испугалась Тинка и притворила дверь. – Вы поссорились?
Алексей невесело усмехнулся:
- Можешь за Вадковских быть спокойна, там всё о кей, посидели рядком, поговорили ладком! А вот ты, как ты могла!
- Что я? – пролепетала Тинка. – Что я такого сделала?
- Я думал, ты мой друг, тебе можно доверять! – вызывающе вскрикнул он. – А ты знала о моём братстве с Вадимом и ничего мне не рассказала! И я оказался неподготовленным к этой новости.
Девушка смутилась и застыла в смятении, ибо не представляла, как следует отреагировать на злость парня. Поймёт ли он, что они с Вадимом не хотели травмировать его? Ведь, похоже, на самом деле Алёша не ведал ничего, как им и думалось. Но о жалости ни в коем случае говорить нельзя, мужчины терпеть её не могут. Наконец, Тинка нашлась что сказать:
- Поверь, Вадиму самому всё стало известно совсем недавно. И мы не знали, стоит ли тебе рассказывать, ведь это и матери твоей тайна.
- Вадим, Вадим…я и забыл, что он любовь всей твоей жизни! – горячо вспыхнул Алексей и крепко сжал губы и кулаки. – Ах, как я хочу вернуться во вчерашний день, когда не знал ещё, что твой драгоценный Вадим – мой брат! Да, прости за злость мою… Не каждый день твои предки говорят тебе, что ты не тот, кем себя представлял, что у тебя другие корни. – Печально вздохнул, неожиданно стихая. – Бедная моя бабуля, имею в виду свердловскую, она расстроится побольше меня. Впрочем, она может и знать мою подмоченную родословную, - невесело усмехнулся и закончил спокойным голосом: -Прости, что пришёл к тебе возмущаться… Не каждый день узнаёшь, что девчонка, которую безумно любишь, невеста твоего брата! – Напряжённо улыбнулся и исчез за дверью.
Глава VI
«Наконец, я собралась с мыслями», - подумала Тинка и решительно открыла дверь свинарника. Она должна была написать материал про передовика-животновода для караярской районной газеты, куда устроилась работать на июль сразу после летней сессии.
В общем-то, Тинка собиралась на летних каникулах стать проводником в студенческом отряде, даже прошла двухнедельные курсы и медкомиссию. Глядя на неё, и Вадим записался у себя в институте в проводники – вдруг удастся попасть на один маршрут или можно будет попытаться договориться.
Но получилось впрямь, как в любимой бабы Маниной (тёти отца) пословице: всякое может случиться, пока несёшь ложку ко рту. Надежды их рухнули, когда Тинка получила телеграмму от отца: её матери сделали операцию, и она нужна дома. Кто-то подсказал родителям заверить телеграмму врачом, благодаря чему в деканате не только освободили Маслову от отработки в отряде проводников, но и сочувствующе посоветовали устроиться дома на работу куда-нибудь на месяц, лучше всего в местную газету, что будет считаться трудовой практикой.
Так она и сделала, когда маме после выписки из больницы стало полегче. К тому времени приехали в Караяр погостить на две недели старшая сестра Марина с мужем и дочкой. Уже было кому заняться хозяйством, поскольку младшие сестры - ни шестнадцатилетняя Ксеня, ни тринадцатилетняя Рита, ни тем более десятилетняя Маруська, у которой одни игры в голове, - не умели доить корову и боялись это делать, а у бабы Мани уже руки не слушались.