— Не может быть? — Моя сестра Эрика бросает на меня пристальный взгляд.
Я выпрямляюсь. — Да, понравилось. Ты знаешь, как эта песня меня заводит.
— Я прошу прощения за пение моей сестры, — говорит Эрика, протягивая руку Парку. — Кстати, я Эрика. Средняя сестра.
— Ты не такая странная, какой тебя выставила Лэйси, — шутит Парк.
Эрика поворачивается ко мне, её глаза расширены от обиды. — Что ты сказала?
— Ничего! — Я пихаю Парка. — Ты не можешь доверять ничему, что говорит этот парень.
— Нет, ты сказала, что она странно выглядит.
— Ты мелкий засранец! — Теперь мои глаза расширились. — Я такого не говорила! — Я поворачиваюсь к Эрике, качая головой. — Не верь ни единому его слову. Мне нравится, что ты сделала со своими волосами. — Я быстро дёргаю её недавно окрашенные в рыжий цвет пряди. — Ты явно пытаешься копировать мои рыжие волосы.
— Или мои, — говорит Касси, откидывая свою длинную косу за плечо.
— Это моя младшая сестра, Касси, — говорю я Парку.
— А ты та сестра, которая похудела? — Выражение лица Парка совершенно серьёзное.
— Что? — Касси ахает, поворачиваясь ко мне.
— О, чёрт возьми! — Я снова пихаю Парка. — Может, хватит? Или я больше никогда не приглашу тебя в свой дом.
— Я просто шучу. Лэйси ничего такого не говорила. — Он смеётся, пошатываясь от моего пинка. — Очень приятно познакомиться со всеми вами. — Он указывает на нас троих. — И как совершенно беспристрастному гостю, мне нравятся все ваши варианты рыжих волос. Окрашенные или настоящие.
Касси подталкивает меня. — Теперь, когда я точно знаю, что он пошутил, он мне нравится.
— Ты думаешь? — Я смотрю на Парка с ухмылкой. — Я всё ещё пытаюсь решить, сможет ли он идти со мной в ногу.
— Никто не может идти с тобой в ногу. — Отец похлопывает меня по спине. — А теперь давайте не будем стоять здесь и болтать. У меня ириски на плите.
Все возвращаются на кухню, а мы с Парком идём следом.
Он наклоняется и шепчет мне на ухо. — Я знаю, что могу идти с тобой в ногу. Вопрос должен быть в том, сможешь ли ты идти в ногу со мной? — Он одаривает меня наглой улыбкой через плечо, прежде чем присоединиться к моим сёстрам на барных стульях.
Парк не знает, но я более чем готова принять вызов.
Парк
У меня такое ощущение, что я только что попал на съёмочную площадку рождественского фильма «Холмарк»22. Дом Уорренов выглядит так, будто эльф выблевал на него праздничное настроение. В углу стоит крупная рождественская ёлка, обвитая разноцветными огнями и несочетаемыми украшениями. На камине висят самодельные рождественские носки с вышитыми вручную именами. В центре камина стоит пирамида из маленьких стеклянных баночек, склеенных между собой в форме ёлки, через задние стенки которой пробиваются нити лампочек. Санта и миссис Клаус сидят на полках. Гирлянда обвивает перила, а на стене висит рождественский календарь.
Я выдвигаю барный стул и сажусь рядом с сёстрами Лэйси. — Ваши ириски пахнут потрясающе.
— Это секретный семейный рецепт. — Джина окунает деревянную ложку в смесь и вертит её в руках. — Лучшие в Ливенворте.
— Верю, судя по аромату
— Итак, Парк, что привело тебя в Ливенворт? — Брюс накрывает стойку пергаментной бумагой. — Просто традиционная рождественская поездка?
— Нет, вообще-то, я здесь, чтобы навестить свою мать.
— Кто твоя мама? — спрашивает Джина. — Может быть, я её знаю.
— Мэри Брэдшоу. — Я думаю, это имя, которое я сказал Лэйси. Иногда всё путается. Я погуглил давнюю учительницу Лэйси по экономике в Ливенворте, чтобы установить с ней связь и вызвать доверие, но теперь имя её учительницы и имя моей фальшивой мамы смешались в моем мозгу.
— О, Мэри! — Джина кивает. — Да, я знаю её.
Мои брови опускаются. — Правда?
— Прекрасная женщина.
— Мэри Брэдшоу? — Я подчёркиваю фамилию, потому что как в Ливенворте может быть кто-то с таким выдуманным именем — в городе с населением всего 2300 человек?
— Да. — Джина нахмурилась. — Мне жаль слышать, что её деменция прогрессирует.
Деменция?
Выражение лица Лэйси наполняется беспокойством. — Мне тоже жаль.
— Спасибо, — бормочу я.
— Мэри Брэдшоу. Это она переехала сюда пять или шесть лет назад? — спрашивает Брюс, снимая кастрюлю с плиты.
— Да. — Джина бросается к нему и кладёт на стойку подставку, чтобы он мог поставить на неё горячую кастрюлю.