— Если Сиенна занималась полевой поддержкой, почему именно она сейчас отвечает за эту миссию?
— Я не работал с ней два года. Должно быть, она перевелась на должность полевого офицера.
— Мне кажется странным, что ты её совсем не знаешь.
— Я знаю её, но мы общались только по компьютеру или телефону. Я никогда не видел её лично.
— Тогда почему она попросила тебя о помощи? И почему ты так хотел ей помочь?
— Я не знаю. — Самолёт набирает скорость, и через несколько секунд мы отрываемся от земли. Как только мы оказываемся в воздухе, Парк продолжает объяснять. — Мне нравится Сиенна.
Моё выражение лица меняется, несмотря на все мои усилия.
— У тебя нет причин для ревности. — Он улыбается.
— Я не ревную.
— Меня учили распознавать, когда кто-то лжёт, а ты определенно лжёшь.
— О, Боже. — Я закатила глаза. — Просто продолжай свою историю. Она тебе нравится.
— Не так, как ты думаешь. Мне нравилось работать с Сиенной и разговаривать с ней. С ней весело и легко. Благодаря ей трудные, невыполнимые задания кажутся нормальными и выполнимыми. Я доверял ей. И когда я получил её сообщение о том, что она в беде, я знал, что она тоже мне доверяет. Она могла бы легко обратиться к любому другому сотруднику организации, но она этого не сделала. Она обратилась ко мне. Поэтому, конечно, я хотел ей помочь.
— Понятно. — Я опускаю глаза на свои руки на коленях.
— Ты снова ревнуешь.
— Нет, не ревную. — Я поднимаю голову, натягивая фальшивую улыбку. — Кроме того, к чему мне ревновать? Мы с тобой никогда не были чем-то большим, чем временной рождественской интрижкой. Помнишь правила? Мы бы разошлись через несколько дней, несмотря ни на что.
— Я помню. — Освещение в задней части самолёта тусклое, на полу нет ничего, кроме бегущих огней, но я всё ещё могу видеть голубые глаза Парка. — Мне жаль, что я втянул тебя во всё это.
— Это не твоя вина. — Мои губы приподнимаются. — Это я вошла в твою примерочную.
— Правда. — Он кивает. — Но я всё ещё подвергаю тебя опасности, и я сожалею об этом.
— Эй, разве мы не говорили, что в любви и на войне всё справедливо?
Маленький смешок вырывается из него. — Говорили.
— Тогда тебе нет нужды извиняться.
Самолёт начинает потряхивать, и я тут же хватаюсь за ближайший ремень, который удерживает ящики от падения.
— Ты в порядке? — Выражение лица Парка превращается в нечто милое.
— Да, я просто ненавижу турбулентность, когда я не пристёгнута.
— Я помню это о тебе. — Он придвигается, обнимая меня. — Обещаю, я не пытаюсь заигрывать с тобой. Ты сказала, что рождественская интрижка закончилась, и я это уважаю. Я просто придержу тебя, чтобы ты могла поспать.
— Хорошо. — Я смотрю на него сверху, легко ощущая знакомый аромат сандалового дерева. Этот запах вызывает воспоминания о каждом нашем поцелуе с момента нашей первой встречи. И всё, чего я хочу, это вернуться к той лёгкой части наших отношений.
Самолёт снова дёргается, и он крепче прижимает меня к себе. — Видишь? Я держу тебя. Ты можешь закрыть глаза и заснуть.
— Ладно. — Я отрываю взгляд от его лица и прижимаюсь к теплу его тела, снова вспоминая, как легко быть с Парком Брэдшоу.
Теперь моя голова просто должна понять, влюблена я или на войне.
Глава 31
Парк
23 декабря
Подо мной раздаётся громкий шум, когда шасси самолёта опускаются. Я резко открываю глаза, и первое, что я вижу, — это рыжие волосы Лэйси. Мы оба лежим на спине. Моя рука обхватывает её, и её тело прижимается к моему, а её голова использует мою грудь как подушку.
Я снова закрываю глаза, наслаждаясь моментом. Я вдыхаю аромат Лэйси. С тех пор как я встретил её, я пытался понять, чем она пахнет — помимо кокосового шампуня — и, кажется, наконец-то понял. Она пахнет Рождеством. Несколько дней назад я даже не знал, что у Рождества есть запах, но теперь, когда я нахожусь рядом с Лэйси, я чувствую запах мяты из кондитерской её родителей, гуляша из немецкого ресторана, в который она меня водила, оленьего корма, которым она кормила Блицтера, горячего шоколада у костра и имбирных пряников, из которых она делала домики вместе с семьёй. Все мои самые счастливые воспоминания последних нескольких дней окутаны ею и её запахом, и я хочу вдыхать его вечно.
Тело Лэйси двигается, и она медленно поднимает подбородок, глядя на меня своими опухшими от сна глазами. — Я думала, ты собираешься придерживать меня на месте.
— Разве я не это делаю?