— Так, товарищи офицеры и прочие военнослужащие, что там нам бог послал? — ухмыльнулся Попутный.
В вещмешке имелись три банки американских консервов, буханка хлеба, пачки пистолетных патронов и два ствола: ТТ и «парабеллум».
— Коллеги расщедрились, — пояснил Попутный. — Три ствола я выпрашивать не решился. А это так: переводчика тылового побаловать. Засиделся в Москве, папенькин сынок, понимаешь.
— Ну, профессорский отпрыск, что с него взять, — сказал старлей, проверяя оружие.
— Почему профессорский? — Попутный приподнял белесую бровку. — Я, естественно, прямо не намекал, но полковник Земляков вполне известная личность. Не подведи приемного батю, Евгений.
Женька обещал не подвести — надежный «тульский» устроился в кобуре, сразу стало спокойнее. Самого товарища майора оружие интересовало мало. — Попутный не без основания считал, что у контрразведчиков «не в пукалках сила».
Начальник направился к посту — общаться, контактировать и вообще поторопить с машиной.
— Впечатляет, — пробормотал Коваленко. — Такой талант, и ведь на государственной службе. Не дай бог в криминал бы ушел.
— Да у криминалов разве размах? — Женька с досадой обнаружил, что у левого сапога оборвались оба матерчатых «уха». Что-то «труха перехода» в этот раз в наглую подпирает.
— Товарищ майор — редкий специалист, — согласился Коваленко. — В первом же разговоре меня этак красиво развел. Болтаю о янтаре, о «ледке» и «костяном» ему докладываю. Бац, ловлю себя на мысли, что вроде знакомы мы, не иначе как с Калининграда. Может, и жили-то по соседству. Пяти минут не прошло.
— Ага, фронтальной любознательности у нас начальник, — согласился Женька. — Но ведь не всех он так охмуряет. Бывают и исключения.
Ночевала оперативная группа на хуторке у Каук-ярви. Недалеко рокотало, финны огрызались, наши пытались прорваться на стыках отходящих частей противника. Но это было там, а здесь тишина, полноценный ужин. Хуторок был в порядке: хозяева бежали, успев схватить лишь одежду. Правда, командир остановившихся рядом связистов орал, «что все соленья фашистами потравлены». Грибочки и клюква оперативников Отдела «К» не интересовали: личный состав изучал карту — благо у окна было довольно светло. Товарищ Попутный отсутствовал — сидел у связистов.
Женька слушал канонаду — к вечеру поутихло, но отдельные разрывы были слышны.
— Работают, — Коваленко тоже слушал. — А мы сидим. Специфика, я понимаю. Но как-то не по себе. Мы же вроде знаем, как оно, где…
— Мы первые полчаса знать будем, потом вектор уйдет и все по-новому, — напомнил Женька.
— Полчаса тоже деньги…
Ввалился Попутный, нагруженный шинелью и еще чем-то, не глядя перешагнул через сопящих вповалку у порога связистов.
— Бодры? Баиньки пора. Кстати, сувенир попался. Потеряли какие-то олухи. Взгляни, старлей, — эксклюзивный инструмент…
Инструментом оказался финский автомат «Суоми». Пока Коваленко разбирался с редкостным коробчатым магазином на полсотни патронов, начальство устраивалось «баиньки» — от майора снова попахивало спиртным.
— Так, охранять командира, спать чутко, но расслабленно. — Попутный зевнул. — Да, завтра мне «люгер» верните. Забуду ведь…
Майор безмятежно засопел, а Коваленко прошептал:
— Вот кто сегодня отработал. Черт, все равно не понимаю, как у него выходит. Автомат вот «нашел» попутно. Добротная, между прочим, вещь. Тяжеловата только…
Женька свернулся под лавкой, сунул под голову сумку с ненужными словарями. Было душновато, зудели налетевшие в комнату комары. Погромыхивало на западе…
Глава четвертая
14 июня.
Дивизионный отдел СМЕРШ
18.45
— Трофимов, к капитану!
Алексей вытер руки и пошел к начальнику отдела. Голуб в своей «горенке» что-то писал, одновременно прихлебывая чай, обжигаясь и ядовито критикуя телефониста, тщетно пытавшегося дозвониться до «восьмого».
— Ага, Трофимов! Значит, так: хватит тебе прохлаждаться. Садись и признавайся, как самочувствие…
— Терпимо, товарищ капитан, — с опаской сказал Алексей. — Вот только ухо…
Ухо, в общем-то, не слишком беспокоило. Не слышало, но и не мешало. Спина — иное дело. Возня с трофейным сейфом, который сначала пытались закрыть, а потом открыть, даром не прошла. Прав Хворостин — откровенно лехтарского нрава тот ящик. Или те ключи, что нашли, все-таки не от него.
— Ухо — не жопа. Тут двойной резерв есть, — заметил Голуб. — Значит, имеется к тебе, Трофимов, отдельное ответственное задание.