Это пока все об Иване Ивановиче, а как он мне облегчил жизнь, вы постепенно сами поймете.
А теперь - о первой встрече со специалистами. Об этом мне распространяться не очень-то хочется, потому что встреча прошла глупо; наверное, иначе и быть не могло, но я подсознательно рассчитывал на большее, хоть и строил из себя скептика. А раз ничего толкового не вышло, то я и счел всех этих специалистов дураками и невеждами. Володя и Иван Иванович сразу сказали мне, что я неправ, да я и сам это понял, но, вообще-то говоря, мне и сейчас кажется, что Ньютонов и Эйнштейнов среди этой компании как-то не обнаружилось.
Ну, продемонстрировали мы им Барса - он был недоволен и нервничал, но я его уговорил, и он работал вполне прилично, хоть и не безошибочно. А потом они задавали вопросы и высказывались.
Было их, как я уже упоминал, пятеро. Два нейрофизиолога, один невропатолог (он все порывался меня обследовать, но я так и не дался) и два зоопсихолога. Почему-то они все были удивительно похожи друг на друга, словно их Володя специально подбирал по принципу сходства: все темноволосые, очкастые, широколицые, сытые и одного примерно возраста - около сорока. Володя уверял потом, что я все это выдумал и вовсе они не так похожи, чтобы их путать, а я вот именно путал, кто что говорит и кто есть кто, и только невропатолога распознавал потому, что он все ко мне лип с этим обследованием. Тем более, что говорили они действительно в основном одно и то же, а именно - всякую чушь.
Нет, я все же хочу быть справедливым. Я их отчасти понимаю. И тогда понимал - ну, правда! Вы только представьте себе: приходит к вам такой элегантный и строгий молодой человек и предлагает - что? - посмотреть на говорящего кота! Ведь что такое говорящий кот, да еще и телепатический? Бред, антинаучная выдумка, дешевый розыгрыш. Только Володя с его солидностью и железной логикой мог уговорить их пойти на такое дело. Но пойти они пошли, видеть видели, а правильно оценить факты не смогли - это противоречило их убеждениям. А убеждения были несложные: животные мыслить не могут, это раз; телепатия - чепуха, это два. Исходя из этого, они и высказывались, с несущественными вариациями.
То есть если исходить из этих двух тезисов, то можно говорить в сущности лишь одно: что я гипнотизирую не столько кота, сколько их, и что все это им кажется, а кот ничего не говорит и ничего такого не делает. Вот уперлись на этом - и хоть ты головой об стенку бейся! Говорю я им:
- Ну, значит, вы находитесь в данный момент на крайних позициях субъективного идеализма, раз уверовали, что все это лишь ваше представление. И давайте-ка я вас, товарищи солипсисты, выведу из этого неприятного заблуждения способом, который подсказал один английский поэт.
И цитирую им стихи в переводе Маршака:
- Булавок, - говорю, - у меня нет, но зато у Барса четыре лапы и на каждой имеется пятерка отличнейших когтей. Внушу я ему сейчас, чтобы он вас обработал как следует, а потом вы будете иметь безукоризненный материал для решения вопроса: показалось вам или нет, что он вас исцарапал?
Разозлился я ужасно и, может, в самом деле натравил бы на них кота. Хорошо, что Володя вмешался и очень культурно закончил всю эту бредятину: сказал, что мы благодарны им за внимание, что принципиальная новизна явления действительно как-то обескураживает и не дает возможности сразу сделать достаточно обоснованные выводы - ну, и так далее и тому подобное. Они успокоились, сказали, что обдумают все это, посоветуются кое с кем; что явление безусловно любопытное, как его ни истолковывай, и стали прощаться. Я невропатолога все же уговаривал пожертвовать собой для науки и, в частности, для собственной диссертации (это он и был без пяти минут кандидат): пускай Барс его куснет разок, и сразу все будет ясно. Но он тоже не лаптем щи хлебал, говорит: мол, разве вы не слыхали об экспериментальных ожогах, даже с пузырями и отторжением эпидермиса, вызванных гипнотическим внушением? Никакое это, говорит, не доказательство - укус или царапина, все преотлично можно внушить; но все же с опаской на Барса озирается.
Володя и сам был не в восторге от своих специалистов. Но он сказал, что на такое дело трудно вообще кого-нибудь подбить (это я вполне понимал!) и что согласились в конечном счете люди, хотя и добросовестные, серьезные, но - он выразился изящно: излишне склонные к традиционному образу мышления.
Славка определил это их свойство иначе.