Славка по моему приказу все это время сидел на балконе и голоса не подавал. Но зато потом он с лихвой наверстал потерянное! Мама, видно, попросила его зайти и «отвлечь» меня. И он вовсю рвался отвлекать, развлекать, вовлекать и тому подобное. Афоризмы из него летели очередями; я иногда пытался отбиваться, а большей частью подавленно молчал.
Все шло примерно в таком духе.
- Ты что делаешь, старик? - жизнерадостно восклицает Славка.
- Ничего, - мрачно объясняю я.
- «Ничего не делать умеет любой», как сказал Сэмюэл Джонсон, - сообщает Славка.
Я понятия не имею, кто такой Сэмюэл Джонсон, но говорю, что вполне с ним согласен: вот, в частности, и я это умею.
- Я понимаю, старик, ты грустишь! - проницательно замечает Славка. - Но тот же Сэмюэл Джонсон сказал: «Скорбь - один из видов праздности».
- Иди ты со своим Джонсоном! - Это я говорю вяло, но мне и в самом деле хочется, чтобы Славка убрался подальше со всеми своими афоризмами и жизнерадостными улыбочками.
- Джонсон ему не нравится, это надо же! Английский классик ему не по душе! - с удивлением констатирует Славка. - Ну, тогда обратимся к римлянам. К Сенеке Младшему. А также к Старшему. Что говорят эти достойные сыны Рима? Они говорят, во-первых: «Бедствие дает повод к мужеству». А во-вторых: «Не чувствовать страданий несвойственно человеку, а не уметь переносить их не подобает мужчине». И все это правильно, старик! И еще замечает по этому поводу Сенека Младший: «Несчастнее всех тот, кто никогда не испытал никаких превратностей». Вот, учти!
- Помолчал бы ты, - болезненно морщась, говорю я. - И вообще пошел бы ты…
- Нет, старик! - вдохновенно восклицает Славка. - Нет и нет! Не пойду я. Даже если ты унизишься до того, что укажешь мне точный адрес. И знаешь почему? Потому что Марк Валерий Марциал, тоже сын Рима, совершенно справедливо заметил: «Подлинно тот лишь скорбит, чья без свидетелей скорбь». Что можно истолковать двояко. Первый вариант: не скорби напоказ. Второй: не скорби в одиночку - тебе же хуже будет. Оба варианта имеют обоснование. Подкрепим второй изречением того же Сэмюэла Джонсона, который тебе чем-то не понравился: «Одиночество не способствует добродетели, но вредит рассудку». Какой вывод для себя я могу сделать, если классик ставит вопрос вот так, ребром? Только один: я остаюсь, старик! Потому что я тебе друг и двоюродный брат, и я не могу допустить, чтобы ты страдал в одиночестве и праздности, ибо праздный человек есть животное, поедающее время, как сказал…
- А я повторяю: иди! - мрачно перебиваю я. - Нет, правда, Славка, ведь сказано тебе…
Я готов разреветься самым постыдным образом. Сил нет.
- «Человеку свойственно ошибаться, а глупцу - настаивать на своей ошибке», как сказал Цицерон, - наставительно отвечает Славка. - Ну, зачем ты настаиваешь, старик? Не огорчай своих близких!
- Я вот тебя сейчас гак огорчу! - Я вскакиваю с угрожающим видом, даже замахиваюсь на Славку, но он улыбается все так же лучезарно и безмятежно.
- Нет, старик! - заявляет он. - Ты этого не сделаешь! Ибо Жан Расин был прав, когда сказал: «Не все, что можно делать безнаказанно, следует делать». Ты прогонишь меня. И что же? Ведь Софокл недаром говорил в свое время:
Примерно на этом я сдался и рухнул на тахту.
Славка ласково улыбнулся и процитировал очередного мудреца - Менандра (хотя он, кажется, был не философом, а драматургом):
- «Выносливость осла познается на неровной дороге, верность друга - в житейских невзгодах».
И прав был все же он, а не я: одному мне было куда хуже. А Славка хорош еще и тем, что на его тирады вовсе необязательно отвечать: он вполне управится за двоих. К тому же он начал мне рассказывать, что творилось в зале после конца заседания, а это было небезынтересно.
Магнитофон Славка в это время уже выключил, потому что все встали и направились к выходу. Но потом движение к выходу как-то замедлилось, люди начали сбиваться в группы - кто в зале, кто в фойе - и пошли споры. Славка быстро оценил ситуацию и втиснулся в ту группу, где собралось больше всего «кретинов в цвету» - по его терминологии.
- Понимаешь, старик, я так определил свою задачу: убивать насмешкой! И вообще, как сказал Амброз Бирс: «Спор - один из способов утвердить оппонентов в их заблуждениях». А вот высмеять - это всегда пригодится! - говорил он, радостно скаля свои крупные зубы. - Осмотрелся я: поблизости, вижу, Виктор вовсю разделывает двух каких-то типов при поддержке ряда прогрессивно настроенных личностей; в фойе Иван Иванович выдает на-гора объективные истины явно сочувствующим гражданам; у сцены Володя и Галя тоже чего-то объясняют, хотя в основном стремятся удрать и на Барри все поглядывают. Ну, думаю, они и сами справятся, а вот тут слабый участок. Навалилась, вижу, скопом кретинская элита, все на одного, а он такой, знаешь, супер-интеллект, начисто изолированный от спорта, а возможно, и вообще от свежего воздуха - ну, где же ему против них выстоять! Я и включился с ходу!