– Где безопасное место?
Стук усилился, к нему добавились еще какие-то странные звуки, будто щелчки. И наконец в самом конце длинного ангара, разветвляющегося на два коридора, появились три странные штуковины. Ростом чуть меньше метра, на нескольких ногах-щупальцах, полупрозрачные, прыткие. Они немного походили на пауков, только не видно было голов, лишь плоские туловища, прозрачные, заполненные светящимися диодами и крошечными металлическими штучками. В многочисленных лапах проходили узкие металлические штыри, которые слегка поблескивали, отражая яркий белый свет.
– Валим! – яростно прошипел Федор и потянул ее куда-то вбок.
Он, оказывается, углядел в стене проем, ведущий в узкий коридорчик, такой же белый и блестящий. Стены его оказались холодными и гладкими, Таис едва протиснулась в тесное пространство.
Не успел Федька забраться к ней, как грянули выстрелы. Вернее, зашипели и зачавкали, плавя корпусы катеров. Вот тебе и контакт с Иминуей! Вот тебе и добровольная сдача!
Таис дернулась, протискиваясь дальше, Федька забрался вместе с ней.
– Это палят те самые прозрачные штуки. Это что, роботы нового поколения? – пробормотал он.
– Ты цел? – шепотом спросила Таис.
– Вовремя убрались. Я догадался, что церемониться с нами не станут, как только Иминуя эта заглохла. Все, катера наши сплавились в лепешки. Сейчас дожарят их и столкнут в космос. Давай уйдем отсюда, это же шлюз. Нас тоже может вынести в открытый космос, как только станут выкидывать то, что осталось от наших катеров.
– Куда?
– Туда, где есть люди. Должны же тут быть люди, в конце концов.
– А если мы заразим их вирусом, что тогда?
– Так и надо. Будут знать, как нападать на станцию.
– А ты злой, как я погляжу, – прошептала Таис и принялась проворно протискиваться дальше по коридорчику.
Глава 8
Эмма. Поломанные уборщики и девочка Женя
Просыпаешься утром и – вуаля. Ты в чужой постели, закутана в чужое одеяло, под головой – чужая подушка. Незнакомым голосом поскрипывает чужой диван, и в момент соприкосновения с реальностью вдруг понимаешь: это не потому, что вечером заблудилась и случайно попала не туда.
Это потому, что сама жизнь изменилась навсегда. Стала чужой, неуправляемой, незнакомой. Скрипучей и какой-то… не своей.
Эмма повернулась и с удивлением обнаружила, что ее собственное одеяло оказалось на полу и потому она укрылась Колькиным. А тот устроился в кресле, прикрыв ноги пледом, и сопел так сладко, словно под головой у него находилась не маленькая диванная подушечка, а ортопедический матрас, принимающий форму тела и поддерживающий правильную осанку.
Они теперь единственные взрослые на станции, если не считать Маши, Кати и Нитки. И принимать решения только им. Времени лишнего нет, надо вставать и браться за дело…
Впервые в жизни Эмма не хотела просыпаться. Нахлынула волна безнадеги, захлестнула и утянула с собой всю энергию. Да и какой смысл что-то делать для станции и для детей, если совсем скоро крейсеры пробьют силовое поле, и тогда в живых, видимо, не останется никого.
Тогда к чему все эти планы и приготовления к праздникам? Эмма натянула пушистое одеяло – синее, в белую клетку – до самого подбородка и уткнулась носом в подушку. Она еще пару минут полежит, а после соберется с силами и попробует найти выход…
Хотя бы попробует…
Завозился Колька, выбрался в коридор, ответил что-то веселое на шуточку Доньки о любителях поспать. Уточнил, встала ли Сонька, и застучал тарелками на кухне. Совсем скоро запахло кофе, ванильным печеньем и банановым салатом. Интересно, на сколько хватит запаса бананов? На неделю, две? Или все-таки на месяц?
Время пролетит быстро, очень быстро. И с каждой прожитой минутой конец будет неотвратимо приближаться…
– Эм, смотри, я принес кофе с печеньем и салат. Вставай, уже почти девять часов. Завтракаем и поднимаемся наверх.
– Что там делать? – скривилась Эмма.
– Придумаем что-нибудь. Еще раз запустим катера.
– Только не это. Хватит с нас и одной потери. Ты… – Эмма рывком села и спросила, глядя в упор на Кольку: – Ты думаешь о том, что случилось с Таис и Федором? Наверное, их уже нет в живых… Их убили там, в крейсере Гильдии. Роботы или люди – расстреляли, спалили или еще что-то.
– А вдруг они предложат обмен? Скажут – сдавайтесь, тогда вернем ваших друзей. Пошли узнаем, как дела.
– Можно и так спросить у Мартина.
– Эм, тебе надо взбодриться. В жизни не видел тебя такой рохлей. Ты пила свою таблетку?
Только Колька из всех ребят знал, что Эмма принимает таблетки. Она предпочла никому не рассказывать об этом небольшом нюансе. Вовик особенно не болтал о болезни Эммы, у него в голове это событие заметно поблекло на фоне нападающих монстров и стреляющих пятнадцатых. Потому никто на станции не знал, что Эмма сама чуть не стала монстром. Говорить о таком казалось неудобным и неприличным. Словно бы ронять собственное достоинство. Словно бы вдруг Эмма теряла человеческую сущность.