А далее начались непонятные события. Во Фрапк-фурте-на-Майне, где Оттон I праздновал рождество Христово, монах Лнбуций нз монастыря святого Альба-на был посвящен в епископы для народа руссов достопочтенным епископом Адальгадом. bio Либуций не рвался в предназначенную ему епархию. Напротив, он всячески тянул дело с отъездом, а потом заболел и 15 марта следующего года скончался.
Начались поиски нового кандидата в русские епископы. И тут выбор пал на энергичного, предприимчивого брата Адальберта из монастыря святого Максимпиа.
Выяснилось, что выбор этот был сделан не случайно. Адальберт чем-то не угодил высшим церковным властям королевства, и «по интригам и навету архиепископа Вильгельма» он был выдвинут в качестве кандидата на поездку в далекую Русь.
Император снабдил новоиспеченного епископа необходимым содержанием, дал ему верительные грамоты к княгине Ольге, и тот, проклиная, видимо, свою судьбу, бросившую его на неведомый восток Европы, отправился в путь.
Для чего же русское посольство появилось в германских землях в 959 году, действительно ли оно просило у Оттона I епископа на Русь или это было его благим пожеланием, остается неизвестным. Неясно также, что означают слова хрониста о «притворной» просьбе руссов. Анализируя этот латинский текст, ученые пришли к выводу, что слово «притворно» относится именно к просьбе о направлении епископа на Русь. Но теперь возникает другой вопрос. Русь ли просила «притворно» или немцы ошибочно трактовали эту просьбу, с которой руссы вовсе и не обращались к Оттону I, и, сделав хорошую мину при неважной игре, снарядили в путь своего духовного клеврета, которого в общем-то никто в Киеве н не ждал, А может быть, русские послы превысили полномочия и под нажимом Оттона I согласились принять епископа на Русь?
Начнем с последней версии. Совершенно исключается, чтобы руссы без ведома своего правительства, без соответствующих на это инструкций могли обратиться с просьбой о поставленни епископа на Русь. Русские дипломатические каноны, как, впрочем, и многие другие, такое самоволие полностью исключали. Вспомним, :;:н; формулировались цели русских посольств в Византию, как строго они регламентировались, с какими четкими наказами-речами послы являлись в Константинополе и сколько туров переговоров и долгих путешествий между двумя столицами требовалось, чтобы принять какие-то серьезные решения. А тут ведь речь шла о новой религиозной и, следовательно, политической ориентации Руси. Нет, своевластно решиться на подобный шаг послы в Германии не могли.
Совершенно невероятен и такой поворот событий, чтобы Ольга сама просила епископа у Оттона I. Весь строй русско-византийских, русско-болгарских культурных и религиозных связей восставал против этого приглашения. Русские христиане давно уже были связаны с константинопольским патриархатом; греки прочно пустили свои религиозные корни на русской земле. Еще в IX веке руссы трижды получали крещение из рук греков, и вовсе ке исключается, что Русь вслед за Болгарией или вместе с ней в 860-е годы приняла христианство, и Аскольд с Диром были первыми киевскими князьями-христианами, смытыми впоследствии языческой волной.
В византийских источниках есть упоминания о направлении па Русь греческого епископа-миссионера в 60-е годы IX века. Наконец, и сама русская княгиня приняла христианство из рук византийского патриарха, а ее крестным отцом был сам император. Все это прекрасно знали в Риме п в Германии, которые уже в это время, до официального раскола церквей, стали соперниками византийской патриархии и императора, считавшего себя главой и светской, и религиозной власти. Недаром в одной из булл X века папа Иоанн XIII, утверждая пражское епископство, наказывал чешскому князю Болеславу II, чтобы он выбрал для богослужения в Праге «не человека, принадлежащего к обряду или сс::те болгарского или русского народа, или славянского языка, но следуя апостольским установлениям и римским, выбрал лучше наиболее угодного всей церкви священника, особенно сведущего в латинском языке, который смог бы плугом вспахать сердца язычников. Славяно-греческий вариант епископа для Праги был, как видим, ненавистен римскому престолу и тесно связанному с ним немецкому духовенству.
Невероятно и еще одно предположение: что Ольга, пусть и раздраженная неудачными переговорами в Константинополе, осмелилась вопреки Святославу, его языческой дружине, набирающей силу вместе со своим молодым князем в общественной жизни Руси, учредить епархию во главе с немецким монахом в Киеве, где уже было немало христиан, связанных с константинопольской патриархией, и стояла церковь святого Ильи.