Стоило Харлеру заговорить, как два миллиарда поднимали головы, внимая ему.
– Сегодня умрут десять миллионов. Придется пожертвовать душевнобольными в психиатрических клиниках и преступниками, которым мы надеялись помочь. Сберегать их мозг, мышление и личность непозволительно. Мы не можем рисковать, перенося их в Завтрашний день.
За всю нашу бурную историю еще никогда столько много людей не сложили голов, засыпая последним сном, и никогда столько людей не молилось за умирающих. Помните! Это только начало. И помните – это единственный выход!
Что за времена настали для Земли! Безнадежные дни и месяцы неумолимо сложились в четыре года. Пришли в движение врачи и машины, люди и звери, смирение и долготерпение. Началось грандиозное переустройство. Создавались секретные запасы некоторых видов провианта. Их невозможно было обнаружить, ибо они лежали у всех на виду. Самые светлые умы трудились день и ночь, делали хирургические операции, управляли могучими машинами, которые превращали человечество в нечто, доселе невиданное и неслыханное.
Телепередача «Почему мы вступили в эту безмолвную войну» вещала:
– Потому что венерианцам взбрело в голову скрестить свою породу с земными женщинами, ведь способность венерианцев к размножению сошла на нет. Потому что в результате скрещивания двух рас на свет появится жуткое потомство, а все бесплодные будут уничтожены. Спасутся только наши женщины, обреченные на жизнь в кошмарном позоре. Этого мы не допустим. Вот почему мы трудимся, не покладая рук.
Приближались последние дни. Эскадры венерианцев уже строились в боевые порядки в мглистой венерианской атмосфере. Один венерианский корабль совершил разведывательный полет над Землей, но не обнаружил ничего подозрительного. Ничего, кроме бурной деятельности, чем, впрочем, Земля отличалась всегда.
Харлер снова выступил.
– Завтра мы узнаем, увенчались ли успехом или провалились наши массовые ухищрения. Завтра в результате одного миллиона экспериментов произойдут первые перемены. И каждый следующий день все больше и больше – по пять-десять миллионов в сутки.
Мы всё продумали. Человек будет воспроизводить себя разумно. Проблема, главным образом, в психологической адаптации к новой среде, к новому искусству, к новым вкусовым ощущениям и к новому чувству голода, к новым жилищам и перспективам.
Некоторые утверждают, будто это поколение не будет способно к размножению, что оно не способно унаследовать интеллект. Ложь! Интеллект выживет. Разум человека сохранится. Раса мужчин и женщин погибнет, но драгоценное эго и жизненная сила сохранятся в семени, которое мы усовершенствовали экспериментальным путем. Интеллект будет передаваться по наследству!
Наступили последние жесточайшие дни, когда извлекались мозги из личности, упаковывались в коробки и отправлялись в хранилища. То были Спящие – погруженные в сон мозги, всего лишь мозги и ничего кроме, бесчувственные и беспомощные, ожидающие того дня, когда живые их разбудят.
– Пятьсот миллионов погрузятся в мозговой сон. Мы обещаем, что разбудим их, если сами выживем.
Раздавались пение, плач, пронзительный смех. Затем сон в тесном потайном пространстве.
Говорят, обо всем об этом не оставляли никаких записей. Ни единого слова о Перемене не попало в печать. Ровным счетом ничегошеньки – ни об эвтаназии, ни о спящих мозгах, ни о таинственных выживших.
Вот интервью с Харлером на телевидении.
Харлер: «Без свежего притока крови и новой плоти венерианская культура вымрет через сорок лет. После чего мы, земляне, сможем выйти из укрытий!»
Вопрос: «Вернемся ли мы вообще когда-нибудь?»
Харлер: «Нет… очень не скоро. А может, никогда. Города в своем нынешнем виде исчезнут. Мы приспособим их к своим потребностям позднее, когда Венера сгинет вместе со своей дегенеративной популяцией».
Вопрос: «Значит, возврата к прошлому не будет?»
Харлер: «Будет возврат к свободе, да, и возобновится жизнедеятельность. Но эти сорок лет должны стать управляемыми годами естественной, неуклонной деятельности, чтобы не вызвать подозрений. Венерианцы не должны ни о чем догадаться…»
Вот почему в печать ничего не просочилось… ни словечка.
Даже упоминание в письме или дневнике каралось смертью на месте, ведь венерианцы могли это найти и прочитать. В печать – ничего! Издателям приказали прекратить публикацию газет и книг.
В Чикаго, Лондоне, Токио вспыхнули восстания. За четырехлетний отрезок времени мятежи унесли десять миллионов жизней. В Китае, в Индии свирепствовала гражданская война. Континентальные бригады по зачистке ворвались туда и подавили беспорядки, оставив после себя пятнадцать миллионов убитыми.
Землю прочесывали от Северного полюса до Южного. Никто не должен остаться в живых. Всем мужчинам и женщинам надлежит умереть и быть похороненными.
Приказы поступали по радио.
Получил свои приказы и Джо Лейтон.
– Вот, Алиса, 1 июня в четыре часа. Простое предписание – и нам конец.
– Хотя бы мы уйдем в последнюю очередь.
– Да, наш черед пришел под занавес. А этот яд… говорят, не так уж плох. Черт возьми! В следующем месяце обещали повысить в должности. Гм-м.
– Джо, а план сработает? Все умрут?
– Все, кроме пятисот миллионов, которые будут всем заправлять. Они позаботятся, чтобы мы в последний момент не отказались принять яд.
Он покачал головой.
– К каждому кварталу прикреплен судебный врач, который нас всех проверяет, и мы у него на учете. Если допущена ошибка, её исправляют.
– А остальные выживут?
– А кто их заподозрит?
– Никто, наверное. К тому же интеллект выживет вместе с ними и перейдет новому потомству…
– Конечно. Раньше такое было бы невозможно. Чтобы добиться такого результата, понадобился бы миллион лет. Но все в руках ученых. Они всё умеют делать с синтетической протоплазмой.
– Я… я рада, что наши дети уснули, Джо, и не умрут. Я рада, что они проснутся и получат шанс.
– Да, да. Им повезло. Ну, пьем до дна!
Харлер испытал на себе Перемену одним из последних.
– Смотрители улиц, – давал он указания по телевизору. – Времени не осталось. У вас на всё про всё двенадцать часов, чтобы завершить свои обходы. Венерианская эскадра пересекла лунную орбиту. Все остальные время от времени будут получать распоряжения, отданные моим голосом. Рассредоточьтесь, рассейтесь. Не появляйтесь на глаза вместе. Слоняйтесь в одиночку. Ешьте-спите в одиночестве. Уходите в горы, долины и пустыни, но не отдаляйтесь от проточной воды. Это всё. Всем до свидания. Вы отменно поработали. Да будут услышаны наши молитвы! Конец связи!
Слышны шаги. Судебные врачи завершают последний обход – от дома к дому, из комнаты в комнату, улицу за улицей, континент за континентом. Наконец, под вечер они заставили умолкнуть последнего жителя, и последние мужчины, женщины, дети были погребены или простерты мертвыми или усыплены в узеньких деревянных ящиках.
Харлер одиноко маячил на высоком холме, а венерианские корабли тем временем стремглав спускались с небес. Незамеченным, он проник в наводненный завоевателями город.
Он увидел их замешательство, изумление, нарастающую тревогу и охвативший венерианцев ужас, когда обнаружилось, что Земля мертва…
Арму, главарь венерианской орды, уже отдавал приказы.
– Велите кораблям сперва захватить Нью-Йорк, Чикаго и Лондон! Высаживайтесь везде, где было много населения!
– Арму, а как быть с донесениями из Парижа, Бомбея и Токио?
Арму скорчил гримасу:
– Единичные случаи. Ничего, мы еще обзаведемся рабами. Долой опасения!
Но обжигающие рапорты всё поступали и поступали. Денвер, Сингапур, Нью-Йорк, Каир. Мертвы, мертвы, мертвы. Распростертые, похороненные, убитые тела. Пуля, яд, эвтаназия.
Крах.
Арму бушевал на ступенях мэрии Нью-Йорка и мэрии Лос-Анджелеса, прочесывая их своим пурпурно-искрящим жгучим взглядом.