— Там карточка, в букете. А еще футляр.
— Отошли. Я не могу это принять.
— И даже не посмотрите, что в футляре?
— Нет, конечно! Неизвестный мне богач, видимо, перепутал меня с куртизанкой. Я не принимаю драгоценности от мужчин, кем бы они ни были.
— Как прикажете, мадам. — Вера исчезла.
— Представляете, месье Дидон, вот уже несколько дней мне каждое утро присылают цветы! Букеты восхитительные и, как я предполагаю, безумно дорогие. Орхидеи, пармские фиалки… розы… благоухающие камелии… Похоже, этот господин пытается угадать мои пристрастия. Он еще ни разу не повторился.
— Так может, стоит взглянуть хотя бы на карточку?
— Я не желаю знать, кто мой таинственный поклонник. — Александра встала, папаша Базиль тоже поднялся.
Графиня взволнованно прошлась по комнате.
— Не желаю знать… — повторила она. — Да, о деньгах. — Она остановилась и посмотрела на папашу Базиля. — Сколько?
— Смотря, какой путь мы выберем: короткий или длинный. Я могу рыскать по Парижу, расспрашивая всех, не видел ли кто нашего героя? И тогда вы будете должны только мне… Ну, скажем, тысяч десять франков. Можно выплачивать частями.
— А короткий путь?
— Ежели вам не жалко на это денег…
— Не жалко.
— Так вот: ежели вам не жалко денег, и вы уверены, что мадемуазель Бокаж непременно привлечет внимание мужчины, которого вы ищете…
— Уверена, — опять нетерпеливо перебила Александра.
— У Фефины есть подружка. Надо же красавице кому-то изливать душу? У всякого есть свое помойное ведро, тут уж никуда не деться. Так вот: для мадемуазель Бокаж это толстуха Атенаис Гаспар. Она тоже актриса, но роли у нее маленькие, и все — благодаря Дельфине. Таким образом, Атенаис перепадают крохи со стола барона Редлиха. Она снимает крохотную квартирку неподалеку от своей малышки Фефины, и в данный момент квартирка эта свободна от постоя.
— Что вы имеете в виду?
— Атенаис недавно бросил любовник. Они ее, признаться, бросают с завидным постоянством, раз в месяц или в два. Мадемуазель Гаспар почти в два раза старше своей подружки и уж точно в три раза толще. Но мне она в самый раз, — папаша Базиль похлопал себя по объемистому животу. — Сдается мне, мы прекрасно поладим. Я заплачу ее долги, а их у нее не много. Тысяч на пять франков. Потом я возьму мадемуазель на содержание. Запросы у нее скромные, не то что у Фефины, думаю, еще тысяч десять мы потратим на тряпки, не больше. Ну и мое вознаграждение…
— Итого двадцать, — вздохнула Александра. — Месье Дидон, я не умею торговаться. Делайте, как считаете нужным.
Она заколебалась: посвятить ли его еще в одну тайну? Показать алмаз? Александра нуждалась в совете. Либо надежно спрятать «Сто солнц», либо продать. Либо избрать иной путь. Но какой?
— что-то еще, мадам? — уловил ее колебания папаша Базиль.
— Нет, ничего… — «Позже», — подумала она и позвонила в колокольчик. — Вера, принеси из моей спальни шкатулку. Ту, где лежат деньги на расходы. Вы ведь наличными возьмете? — посмотрела графиня на месье Дидона.
— Хотелось бы наличными, мадам, — почтительно поклонился он. — Всяким там бумажкамя не очень-то доверяю.
— Я вас понимаю, — улыбнулась она. — Десять тысяч франков для начала вас устроят?
— Вполне, мадам.
— Потом получите остальное. Я понимаю, что расходы могут возрасти. Все-таки вы берете на содержание актрису.
— Я буду чрезвычайно экономен, сударыня, — сказал папаша Базиль, беря у нее деньги. — Признаться, Атенаис больше не стоит.
— Значит, вы часто будете видеться с мадемуазель Дельфиной?
— Почти каждый день. А уж знать все ее тайны я буду наверняка, потому что она для того и ездит к толстухе Атенаис. Жаловаться на барона.
— Вы же говорите, что Дельфине жаловаться не на что.
— Каждой женщине, мадам, есть на что пожаловаться. Фефина живет, как королева, но барон ее не любит.
— Откуда вы знаете?!
— Влюбленный мужчина выглядит счастливым, если его любовь взаимна. А у барона вид несчастный. Вернее скажем: у него нормальный вид.
— Он спокоен, следовательно, счастлив, — пожала плечами Александра.
— Э, нет! — погрозил ей пальцем папаша Базиль. — У него спокойствие мертвеца, а это никоим образом не говорит о счастье. Разрешите откланяться? — и он с неожиданной для своего сложения ловкостью расшаркался перед графиней.
Она отпустила папашу Базиля с улыбкой. Вот еще, философ! Берется рассуждать о счастье или несчастье людей, от которых зависят судьбы Франции! При таком состоянии барон наверняка имеет влияние на премьер-министра, а может быть, и на самого короля! Есть ли у господина Редлиха время, чтобы думать о личном счастье? Довольно того, что у него самая красивая в Париже любовница. Барону есть где проводить вечера, и никто из жителей этого славного города не посмеет упрекнуть господина Редлиха в скупости.