Если бы ты в танке не сгорел,
Кончились снаряды, вот прореха…
У металла тоже есть предел.
Девяносто три тебе бы было,
Мы б с тобой ходили на покос,
Ты же, дед, был дюжей силы,
Поднимал с телегой полный воз.
Ты ушёл на фронт в сорок втором,
В сорок третьем похоронка вышла,
А семья осталась жить вдвоём…
И стеречь пустое от коняги дышло.
Моя мама с бабкой ели суррогат,
Обо мне мамуля не мечтала,
В десять лет устала от лопат…
Всё сама копала и сажала.
Пуст теперь без мамы с батей дом,
Сыновья мои не помнят деда…
Я в шестидесятых был рождён,
Но я помню, что для НАС – ПОБЕДА!!!
Военная
Словно клёны врастаем в окопы.
Вместо влаги лишь ливни из пуль.
Миномёт, как лягушка в болоте,
Квакал часто и крови хлебнул.
Мы шестую атаку отбили…
Третий раз пишем письма слюной
Матерям и девчатам что в тыле,
Ждут нас год уж с победой домой,
Они вспомнят, как гордо погибли,
Защищая родную страну,
Словно клёны легли молодые,
Сок весь выпустив в эту весну.
Треугольники прячем в пилотки,
На груди ближе к сердцу прижав
И глоток с фляжки сталинской водки
Каплей сажи нам жжёт на губах.
Пусть священный огонь загорится,
Будет днями, ночами гореть,
Днём победы мы будем гордиться,
Скорби в душах людских не стереть.
Наши ветераны
Идут по площади войска
Героев наших ветеранов.
Идут с душой призывника
В шагах нетвёрдых пряча раны.
На кителях блестят награды
Пропахшие скупой войной,
Ряды равны, как анфилады,
И запах снова фронтовой.
На лицах – добрые улыбки,
В руках – весенние цветы,
А в памяти душа охрипла
От бомб с разрывом немоты.
Всё меньше воинов в рядах…
Они скуднеют с каждым годом.
Всё тише вздох и шаг в туфлях,
Душа путь ищет ближе к Богу.
Но всё-таки они пройдут…
Отпразднуют свой День победы.
Увидят праздничный салют
Седые бабушки и деды.
Наталия Овсянникова
«Вспомним всех поимённо, Горем вспомним своим…
Это нужно – не мёртвым! Это надо – живым!»
Война 41-го.
Взорв̕алось небо от людских рыданий,
Земля дрожит и воздух воспалён.
Там пот и кровь. Летят осколки зданий —
Всё вперемежку: взрывы, смерть и стон.
Там явь смешалась с небывалым адом —
На Русь напало новое зверьё.
Не отдадим мы землю нашу гадам!
Мы грудью ляжем, сгинем за неё!
А вот девчушка. Волосы из пл̕ата
повыбивались. Голос – твердин̕а:
"Прошу, возьмите и меня в солдаты.
Я сирота. Будь проклята война!"
У командира боль в глазах и жалость, -
На вид ей нет пятнадцати ещё.
Он говорит: "Ты б, дочка, не мешалась.
Поверь, что каждый будет отомщён."
А мины рвутся, враг опять не дремлет.
Повсюду взрывы – чёрные кусты.
И человек, вгрызающийся в землю,
Чтоб на планете жили – я и ты.
Моему дедушке Шит̕ову Петру Александровичу
… В разведку, Пётр! -
Счеканил командир.
–"Так точно" – отвечает Петя.
… Май сорок третьего —
Цветёт всё, что есть сил…
И, что есть сил, солдаты ждут рассвета.
А в том рассвете снова будет бой…
Темно ещё. Пётр вылез через лаз,
Где знал, чуть ли ни каждую травинку:
Вот берег, где тогда щеночка спас,
А вот с женой гулял по той тропинке…
А по вискам – с рассветом будет бой!
Кукушка время начала считать —
Не на год̕а, а на часы – глупышка!
А нелюди вдруг начали стрелять,
Прижался Пётр к земле – мелькнула вспышка.
А в голове стучит: "возможен бой!"
Ещё немного… Вот уже рассвет.
Фашисты просыпаются, выходят
Кто умываться, а кто в туалет…
По нашей по земле фашисты ходят!
Им, будто в радость предстоящий бой.
"Взять языка кумекал Пётр – не то.
Мне надо выведать всё из поганой своры."
Взобрался он на дерево легко
И начал слушать немцев разговоры.
С рассветом боя не было пока.
Фашисты не спешили никуда.
Пили коньяк и хвастались злодейством.
За двое суток Пётр, как никогда,
Узнал, что замышляет это змейство.
А бой не должен был начаться! Что ж…
Пётр всё узнал: во сколько и куда
Войсков поганых покат̕ится племя.
… По позвоночнику вдруг боли борозда…
И пробралась до м̕аковки, до темя…
"Добраться до своих, сказать где бой!"
Пётр полз в кровавых ранах да своих,