— Технически я присматриваю за всем Тидом.
— Других людей не нашлось?
Он с холодной улыбкой принял ее слова, игнорируя враждебность и откровенное нежелание находиться с ним в одной комнате. А вот он явно наслаждался их уединением, Алена вынуждено мирилась с тем фактом, что мужчина испытывает к ней больной интерес. Имея под рукой Силу, она научилась контролировать неприятное скользкое чувство, которое вызывал в ней Сэмюэльс. Но теперь она не только оказалась без Силы, но и возможности пошевелиться.
— Я понимаю ваше замешательство, лорд Альзабар. Но спешу вас уверить, что я лишь исполняю приказ нашего главнокомандующего.
— Вейдер оставил тебя здесь? Где он?
— На корабле сопротивления. Договаривается о возможной кооперации и дальнейших методах борьбы с сепаратистским движением.
— Догов… Вейдер договаривается? — Ей показалось, она ослышалась, поэтому нервный смешок непроизвольно вырвался из груди.
— Я бы тоже не поверил, но… как нам известно, чего не сделаешь ради своих детей, верно?
Слова о детях имели вес, как ни крути, но пойти против Леи, своей дочери, Вейдер бы не смог, как не смог и убить Люка по приказу императора. Ему оставалось лишь попытаться прийти к какому-то консенсусу с сопротивлением. Быть может, чтобы те не вмешивались в дела их фракции, либо они совместно начнут истреблять приспешников и поклонников погибшего императора. А погиб ли он на самом деле?
Так бы Алена и успокоилась, продолжив рассуждать о возможностях альянса, да только интонация, с которой подчеркнул слова Сэмюэльс, заставила ее поежиться. Она подняла на него недоверчивый взгляд.
— Где мой сын?
Эдгар не оставил бы ее, он сам признался, что покинет сопротивление, если она захочет. И она хотела этого. Быть вместе с ним. Но его не было — будь он здесь, то сидел бы рядом с ней, никого не подпускал бы, кроме врачей, словно сторожевой пес.
— Он отправился вместе с лордом Вейдером.
— Эдгар, да с Вейдером? Он его ненавидит, не стал бы оставлять меня…
— Я заверил его, что вам ничего не угрожает. Поручился лично присмотреть за вами. Он, кажется, поверил, что вы находитесь в хороших руках.
При всей своей прогнившей душе и натуре, Сэмюэльс, как психопат, умел прекрасно играть на чувствах людей, притворяться и говорить то, что хотели услышать окружающие. Эдгар упрямый, но невероятно эмоциональный, и сыграть на его слабостях у мужчины явно не составило труда.
От накатившей злости, единственной мысли, что мужчина приближался к ее сыну, запудрил ему мозги, посмел, быть может, прикоснуться, Алена сжала кулаки. От такого усилия боль разлилась по рукам, но она лишь разжигала чувства.
— Сукин ты сын… — зашипела девушка. — Хоть пальцем тронешь моего сына, я…
— Что? — Небрежно перебил ее мужчина.
Взгляд его изменился, исчезло приторное дружелюбие, обнажая знакомое безразличие. И мягкая улыбка от этого смотрелась более угнетающе. Мужчина приблизился к ней и присел на край кровати, Алена едва скрывала желание подвинуться как можно дальше. В какой-то степени хорошо, что у нее не хватило на это сил, иначе бы жест выглядел чересчур трусливо.
— Я ничем не смогу навредить твоему сыну, разве не так? Скорее, наоборот. Но ему не зачем это делать, верно? Ведь я тот, кто поддержал тебя в трудную минуту, кто поверил и не выдал императору. А мог.
Надо быть осторожней. Сэмюэльс перешел на «ты», он всегда делал подобным образом, когда открывал перед ней свою настоящую натуру.
— Ты рассказал ему?
— Почему нет? — Небрежно пожал плечами мужчина. — Я, признаться, удивился, что ты смогла отыскать мой дом, да подкараулить, когда никого не будет. За что следует сказать большое спасибо, полагаю. Моя жена не прекращала бы истерить, пришлось бы… нелегко, но я бы уладил это. С Алаей все, конечно, сложнее.
— У тебя умная дочь.
От скромной улыбки собеседника девушку едва не вывернуло наизнанку. Он дорожил дочерью, но испытывал к ней не теплые отцовские чувства, а гордость и восхищение, как к породистой лошади или ценному трофею. Но умело изображал любовь, чтобы не обидеть.
— Наши дети — наша слабость, ради них мы готовы на все. Но поражает, что и они порой готовы едва ли не пожертвовать собой ради нас. Своими стремлениями и желаниями. Ты сумела заставить такого человека, как твой сын, изменить взгляд на свои идеалы. Да что там, тебе удалось куда больше — удалось склонить лорда Вейдар на свою сторону.
— Не тебе ли со своей колокольни виднее, что это я за ним постоянно бегаю, а не наоборот?
— Я и говорю, как сторонний зритель. Честно говоря, я даже ревную.