Йисс прищурилась, но ничего не сказала, и не в первый раз я подумала, что мы можем быть на одной стороне. Она всегда яростно поддерживала Гидеона, но не любила ни Лео, ни его религию. Конечно, она видела, какое влияние приобрел этот священник. Я жестко подавила вспыхнувшее было желание схватить ее за рубаху и прошептать, что меня заставили это сделать против воли – в памяти еще слишком свежи были угрозы Лео.
Йисс зашагала туда, где три моих Клинка неловко жались друг к другу в ожидании своей участи. Ее рука легла на плечо Локлана, а значит, именно он поведет отряд через болото. Мое разбитое вдребезги сердце разбилось снова от его взгляда, брошенного в мою сторону. В нем не было ни отвращения, как у всех остальных, ни даже гнева, недоверия или страха, только надежда. Будь он проклят, Локлан еще верил в меня и считал своим капитаном, и эта преданность оказалась больнее любого презрения, потому что я не могла показать, что высоко ценю ее.
Я смотрела на него как можно равнодушнее, пока он не отвернулся. Нельзя было не заметить мелькнувшее на его лице разочарование.
Не в силах ничего сделать, я вскоре сбежала обратно в свою комнату и принялась мерить ее шагами, пытаясь избавиться от отчаяния. В чем бы ни убедили этих Клинков, я-то видела лагерь дезертиров. Они не предатели, не замышляют напасть на нас или разрушить все, что построил Гидеон. Они всего лишь хотят домой. Я знала, что не должна сомневаться в намерениях людей под командованием Йисс и даже в самой Йисс, но слишком хорошо помнила тот покой, что дал мне Лео. Я считала себя слабой из-за того, что поддалась чарам доминуса Виллиуса. Но если против них не устоял Гидеон, то кто из нас смог бы?
От горячего панического дыхания лицо под маской вспотело, и я развязала завязки, радуясь, что никто этого не увидит.
– Дишива? – На пороге настороженно стояла Лашак. – Или мне следует называть тебя Защитницей Единственного истинного Бога?
– Нет! – не успев подумать, ответила я. – То есть да. Это мое звание, и я с гордостью…
Но она закрыла дверь, подошла ближе и схватила мою почти развязанную маску. Ткань спала с лица, и я встретилась взглядом с Лашак без защиты маски. Чувствуя себя голой и уязвимой, я осознала глубину собственного страха.
– Ну, слава богам, – прошептала Лашак, бросила маску и, взяв мое лицо в ладони. – Я уже начала бояться, что правда тебя потеряла. С чего вдруг ты подыгрываешь этому маленькому куску дерьма, Ди?
– Он перебьет всех моих Клинков и лошадей, если откажусь. Приходится притворяться, чтобы защитить Гидеона, тебя и всех остальных. Мне приходится все это делать. Приходится быть такой.
Лашак шагнула назад и оглядела меня с ног до головы, будто надеялась найти надпись «ложь», и, не найдя ее, прижала дрожащую руку к губам.
– Проклятье, ты не шутишь.
– Не шучу.
– А дезертиры?
– Должны быть уничтожены, или мы все умрем. Мы или они, таков выбор.
– Он же несерьезно…
– Серьезно, Лашак, еще как серьезно. – Я схватила ее за плечи. – Не стоит его недооценивать. Он может читать мысли. Может контролировать их. Он вроде той болезни, распространяющейся у нас на родине, только человек.
– Тогда мы убьем его.
– Я уже убила.
Она снова отстранилась и оглядела меня, и прежде чем успела что-то сказать, я продолжила шепотом:
– Я убила его, Лаш, убила. Прямо перед тем, как вас отправили жечь Мейлян. А когда вернулась…
– Их бог правда его воскрешает?
– Да. Нет. Не знаю. Я не знаю, как, но он воскресает, и его не остановить. И теперь ты тоже в опасности. – Я закрыла лицо ладонями. – Мы все в опасности. Ох, Лаш, он узнает, что я рассказала тебе, и всех убьет. Даже наших лошадей. Мы в таком дерьме. Лучше бы ты не приходила. – Я быстро дышала, слишком быстро, и комната начала кружиться. – Теперь мы все покойники. Что нам делать?
В груди поднималась боль, я не чувствовала ног и только судорожно дышала.
– Ну-ка, успокойся, Дишива. Все хорошо, мы ему не позволим. Давай, дыши глубже и попробуй расслабиться.
Я рухнула на циновки. Перед глазами плыли искры, я дергалась от каждого звука за дверью в полной уверенности, что он уже идет и мы вот-вот умрем. Чувство обреченности было настолько тяжелым, что придавило меня к полу.
– Нет-нет-нет, дыши со мной, Дишива, дыши, – говорила Лашак, опустившись на колени передо мной. – Ты сильная, ты сможешь это пережить. Вдохни и задержи дыхание.
Я попробовала, но воздух вырывался из легких, будто не хотел там оставаться. И я его не винила. Теперь каждый, кто приближался ко мне, подписывал себе смертный приговор.