Его, бывшего в трезвом периоде после недавнего запоя и поэтому надежного, послали проведать Андрея Ильича.
Он застал Несмеянова за странным делом: тот выволок из сарая, где проходящие цыгане десятилетиями оставляли всякую всячину, множество предметов и перебирал их.
— Ты что это тут? — удивился Глопотоцкий.
— Хозяйство налаживаю, — степенным крестьянским голосом ответил Андрей Ильич.
Глопотоцкий посмотрел ему в глаза: трезв!
— Ты гляди, гляди, — показывал Андрей Ильич. — Чего тут только нет!
И действительно, в куче, которая уже была наполовину рассортирована, были:
— два ржавых топора без топорища и один не совсем ржавый, с топорищем;
— целая двуручная пила с ручками и половина двуручной пилы без ручки;
— две ножовки;
— семь молотков;
— три гвоздодера;
— гвозди: большие, маленькие, средние, многие были гнутые, но Андрей Ильич горячо доказывал, что все их можно разогнуть и опять пустить в дело;
— несколько мотков разной проволоки и кусок телефонного кабеля;
— две косы, одна совсем новая, с фабричной даже наклейкой;
— несколько лопат с черенками и без черенков, совковые и штыковые;
— два лома;
— приводивший Андрея в восторг рубанок с красивой круглой ручкой, правда, без лезвия, но Глопотоцкий, уважительно осмотрев инструмент и сказав, что теперь таких не делают, пообещал принести лезвие;
— колесо от прялки;
— скобы, куски труб и прутьев, прочий металл;
— кусок дерматина с прожженной дырой посредине, которую, говорил Андрей, можно искусно заделать кругом или квадратом дерматина другого цвета, будто так и надо для красоты, и обить дверь;
— старая двустволка без одного ствола и без приклада, но вполне подлежащая ремонту, заверил Глопотоцкий;
— сгоревший электромотор, который запросто можно перемотать, сказал Глопотоцкий, и он будет как новенький;
— детская игра «Хоккей», у которой не было половины фигур, но их можно сделать и играть, Андрей Ильич и Глопотоцкий попробовали имеющимися фигурами и гайкой вместо шайбы — получилось;
— груда разномастных тарелок, блюд, большей частью обколотых или надтреснутых, среди них — почти антикварная тарелка: синий силуэт фабрики с дымом и по кругу надпись «За свободный труд! 1928 г.»;
— уйма ножей, вилок и ложек;
— кофейная мельничка, действующая (испробовали на горохе);
— самовар без дна;
— а уж тряпичного барахла — видимо-невидимо!
Рассматривая это богатство, Глопотоцкий увлекся и пробыл до темноты, и лишь когда по ночному зло забрехали собаки, очнулся. Спросил: ну и что?
— Как что? — изумился Андрей Ильич. — Сам Бог велит дом поставить! Хозяйство завести! Так что ли, Алена Ивановна? — окликнул он красавицу Алену, сидевшую на крыльце, почесывая живот и зевая.
Та зарделась и потупилась от постороннего человека — и Глопотоцкий не узнал свою ученицу, бессовестную и нахальную девчонку. Зрелая женщина в полноте владения мужем, домом и самою собою сидела перед ним.
Алена встала.
— Пора спать, что ль, Андрюша…
— Сейчас, сейчас, — заторопился Андрей Ильич.
— А школа-то как? — не мог понять Глопотоцкий.
— Какая школа? — рассеянно спросил Андрей Ильич. — Тут дел невпроворот, а вы — школа…
Мама, стоявший поодаль, увидев по глазам Андрея Ильича, что Глопотоцкий здесь больше не нужен, пошел на Глопотоцкого, помахивая железякой.
— Ну ты, псих! — остерег, отступая, Глопотоцкий. В школе развели руками.
Придумали: дать телеграмму родителям Андрея Ильича.
И вот это скромное событие — не телеграмма, а вселение Андрея Ильича в дом Алены стало важнейшим толчком к войне.
9. Растерянность Василия Венца
с последующей неожиданностью